Мы ставим точки над I
ОСНОВАНА В АВГУСТЕ 2000 года
Читать газету
Общество | Society
Алексей СЕМЁНОВ 12 октября 2018, 18:50
На следующий день после концерта в петербургском клубе «Опера» мы встретились с лидером группы «Телевизор» Михаилом Борзыкиным. Разумеется, разговор шёл не только о рок-музыке.
- Михаил, в последний раз мы общались с вами в 2015 году (прочитать можно ЗДЕСЬ и ЗДЕСЬ) За этой время Россия зашла очень далеко – и в географическом, и в политическом смысле. А у вас появились новые песни. Премьера одной из них состоялась на петербургском концерте 27 сентября 2018 года. Называется она «Богоносороги». Это пишется одним словом?
- Да, одним словом.
- Собирается ли уже новый альбом?
- Я пишу потихонечку. У меня нет никакой спешки. Я не собираюсь гнаться за всеми нашими мега-рок-монстрами. Там набирается много лирических песен. Но есть иронические, сатирические… Это как обычно у меня происходит. Скопится достаточное количество песен – запишу альбом. Песню «Богоносороги» удалось подготовить к этому концерту. Остальные лежат в недоделанном виде.
Исполненная ближе к концу первого отделения новая песня «Богоносороги» - едкая сатира с припевом: «На цепи нам удобнее». Ковыль, хоругви, тяжёлая поступь богоносорогов… Пародийная эстетика рок-песен в стиле а-ля рюс. («Сказали: «Отныне и присно» // Мы будем добро творить // Похожие на террористов, // Но добрые изнутри…») В отличие от жителей «Острова Невезения», богоносорги на лицо могут быть совсем не ужасные, но в то, что они добрые изнутри поверят только генетические рабы, которые в этой песне тоже упоминаются.
Новые «Богоносороги» перекликаются со старой песней «Вера», прозвучавшей на концерте вторым номером. «Чем больше живу, тем больше радуюсь, что это написал». Такими словами предварил Михаил Борзыкин её исполнение. «Прощай, раба унылого детства.// Хочешь, я отведу тебе угол // В памяти где-нибудь между // Первой любовью и школьным другом?..» Разумеется, эта песня не только об утраченной вере в Бога. Она об очаровании и разочаровании. Между тем и другим есть просвет как минимум для написания одной песни. Лидер группы «Телевизор» умеет расставаться с заблуждениями под собственный смех («Ты умерла, и величие смерти // Не остановит мой смех»).
У каждого своя вера. В яростной песне «Заколотите подвал», без которой концерт «Телевизора» представить трудно, Михаил Борзыкин недвусмысленно поёт: «Какая вера?! Очнись ты! // Это - неохристочекисты! // Эй, Родина! Протри зрачки-то! // Это - неохристочекисты!»
Однако зрачки у многих всё ещё закрыты розовыми очками. Но об этом поётся уже в другой песне – «Очки», название которой из переполненного зала выкрикивали несколько раз. Она не прозвучала (во втором отделении лидер «Телевизора» с печалью пояснил, что в наше время розовые очки сменились вишнёво-кровавыми).
Что же касается веры, то мало ли кто во что верит? «Телевизор» поёт:
«Ты будешь молчать, жрать и верить // В золотого тельца от святого отца // Великой империи…»
Вера в золотого тельца от святого отца в России переживает настоящий ренессанс.
До перерыва прозвучали песни «Мы идём», «Музыка для мёртвых», «Завтра», «Дети уходят», «Три-четыре гада», «Холод», «Отчуждение», «А по берегам», «Унижение», «День Михаила», «Квадраты»…
Одна из старейших песен в нынешнем концертном репертуаре «Телевизора» - песня «Мы идём». В 1986 году её незалитованный текст (то есть неразрешённый к исполнению) группа «Телевизор», вопреки запретам, всё-таки сыграла со сцены во время фестиваля. И продолжает это делать («Авангард на коленях, скупые меценаты, // И снова унижение – как зарплата!») В те времена на вышедшую из подполья новую ленинградскую рок-волну многие взирали как на носителей непогрешимых истин. Но Михаил Борзыкин уже тогда бунтовал не только против советских чиновников. Задевал он и тех, кто удобно пристроился в лениградском рок-клубе. Тридцать с лишним лет назад он высмеивал «тусовку как высшую форму жизни».
Михаил Борзыкин.
С тех времён кое-что изменилось. И не обязательно к лучшему. В новом веке основатель группы «Телевизор» в своих песнях продолжил саркастически отзываться о некоторых прилипших к власти коллегах: «Какой-то зомби-бомонд: // Рокеры, святоши, журналисты, артисты // Лижут хозяйское дерьмо - // Так искренне, неистово!»
Когда-то явочным порядком Михаил Борзыкин отменял цензуру на советской музыкальной сцене. Того же принципа он придерживается до сих пор. Пока другие осторожничают, он по-прежнему открыто поёт: «Смердит кремлёвская тварь…», «Единая Россия» рано или поздно пойдёт на дно» и «Мы вскормили в Кремле упыря…». А зал активно подпевает.
И странное дело, несмотря на прямолинейность некоторых строк, происходящее не воспринимается как митинг протеста. Песни «Телевизора», в отличие от большинства других «протестных» песен, – это, прежде всего, духоподъёмная музыка.
У «Телевизора», если вдуматься, все песни – антивоенные. Но самая очевидная антивоенная песня «Музыка для мёртвых» написана давным-давно (в выпущенной в СССР книге «Альтернатива. Опыт антологии рок-поэзии» её даже по-советски озаглавили «Мы за мир»). В ней поётся: «Время молчит, остался ещё один залп, // Рваной мишенью повисла над миром луна. // Красный металл в ненасытных глазах – // Расплавлено заново ржавое слово “война”». Отсюда возник и мой вопрос к Михаилу Борзыкину.
- Недавно вышел антивоенный рок-альбом «АнтиАрмия», где записались Курылёв, «Аквариум», Макаревич, «Пилот», Lumen, «Центр», «Порнофильмы»… Что вы о нём думаете?
- Меня приглашали принять там участие. Я подумал и отказался. Мне сама концепция не нравится. «За мир» – это ни о чём. Нужны какие-то конкретные требования.
- Смущает уровень многих песен с этого альбома. Прямолинейность. Они напоминают агитки-однодневки. Это главная претензия к любому творческому человеку - поверхностность.
- Наверное. Хотя есть и другая крайность, когда вообще все смыслы размазаны и идёт биполярное расстройство головного мозга. Иногда Гребенщиков пишет такие песни, когда трудно понять – о чём это и где там автор? Против всего плохого ради всего хорошего.
- Иногда он очень даже конкретен.
- Иногда – да.
- Позавчера я привёл несколько острых цитат из ваших песен своим петербургским родственникам, и они спросили: «Как такое позволяют петь на концертах в наше время?» Переадресую этот вопрос вам.
- Мне кажется, я двигаюсь по инерции 2007-2009 годов и поэтому пока не попадаю в поле зрения. По объективным обстоятельствам в последнее время не участвую в уличных мероприятиях…. Они же («неохристочекисты» – Авт.) выборочно действуют. Я пока вне зоны внимания. Но это может измениться в любую секунду. Схема, по которой они работают: вытаскивать отдельных людей, желательно – не слишком известных, и наказывать их в устрашение остальным.
- Значит ли это, что вы слишком известный?
- Нет, я думаю, мне просто пока везёт. И ещё, может быть, я не представляю угрозы как организатор протестных мероприятий, как было одно время – лет пять-десять назад.
- На вчерашнем концерте на экране мелькнуло видео, как я понял, сентябрьских петербургских протестов. Вы там не были?
- Нет, меня просто не было в стране. Но я, конечно, туда бы пошёл. Когда есть возможность, то я хожу. Но в принципе есть понимание того, что уточками дело не обойдётся. И в очередной раз чувствовать себя пушечным мясом не хочется - после десяти лет этого ощущения. Это неэффективно. Сейчас у меня такое настроение. Эти мирные протесты мне кажутся какими-то устаревшими. Получается только хуже. Хотя, конечно, внутренне я их поддерживаю и солидаризируюсь. Но на данном этапе я не понимаю, что это может дать.
- Недавно вышел фильм «Лето», где звучат песни музыкантов, которых вы хорошо знали – Цоя и Майка Науменко. Вы видели фильм?
- Нет. Не посмотрел. Что-то меня не очень тянет. Общий ажиотаж вокруг этого и негативные отзывы очевидцев типа Гребенщикова… Скорее всего, мне не понравится. Но я рано или поздно посмотрю.
- Я тоже настороженно к фильму относился. Но когда увидел, то понял, что «Лето» не о Цое и не о Майке. Фильм о героях их песен. Это же фактически фильм-мюзикл. Там звучат песни Игги Попа, Talking Heads… Причём звучат из уст советских граждан. Отчасти это комедия абсурда… Многие песни группы «Телевизор» идеально подходят для такого рода экранизаций. На концерте 2015 года, перед которым мы с вами общались, видео не было. А на нынешнем концерте большинство песен сопровождал видеоряд. Расскажите о нём. Кто это делал?
- Андрей Мельник – довольно известный художник по свету. Он работал и с «Алисой», и с «ДДТ»… С тех самых 80-х годов он занимается светом, а сейчас освоил и видео. Он изъявил желание нам помогать – по собственной доброй воле без каких-то коммерческих устремлений, потому что у «Телевизора» сейчас раз в полгода концерты, и они очень невысоко оплачиваются. Андрей привозит свою аппаратуру, приезжает за восемь часов до начала концерта. Он сделал эти видеоряды, и всё время что-то добавляет. Я даже не знаю, что вчера за нами происходило. Заранее смотреть это не было возможности.
- Во время песни «На Желябова, 13» показывается двор. Это тот самый двор на Желябова или просто типичный питерский двор?
- Скорее всего, типичный питерский…
- Но присутствие на видео господина Путина для вас неожиданностью не было?
- Нет, не было. Мне кажется, что именно поэтому Андрей с нами и сотрудничает. Он разделяет наши взгляды полностью. Мои, по крайней мере. И полностью согласен с тем, что не высказывать это невозможно.
- А остальные музыканты «Телевизора»? Со стороны кажется, что вы - единомышленники.
- Я не слишком требователен к их духовной поддержке. Но мы уже 15 лет вместе и уже столько всего обсуждали… Я не собираюсь звать их с собой на баррикады, но концептуально, базово они понимают, о чём идёт речь…
-…и подпевают.
- Да, и подпевают. И сами, конечно, так думают. Но никакого контроля с моей стороны не существует. Мы – соратники.
На конверте первой пластинки группы «Телевизор», выпущенной фирмой «Мелодия» в 1988 году, написано, что коллектив выступает в стиле «жёсткая новая волна». В 2018 году у «Телевизора» музыка по-прежнему жёсткая. Неустаревающая. И всё ещё волна. Только волны накатываются реже (один-два раза в год) и они не так заметны, как в конце 80-х.
- Михаил, концерты «Телевизора» проходят редко, но всё-таки проходят. 30 сентября в Москве, весной были концерты в Петербурге в клубе «Опера» и на студенческом фестивале под Петербургом.
- Да, в Петродворце.
- Как реагирует на вас публика в сборных концертах? Она же другая, чем та, что специально приходит слушать только вас.
- Там была фестивальная атмосфера. Народу было не так много, шёл дождь… Было очень много молодых групп, которых мы не знаем. Но в результате всех принимали хорошо. В последние годы я почти не выступаю не для своей публики. Люди были просто благодарны за то, что музыканты приехали.
- А концерты за границей? В Нью-Йорке…
- Да, был концерт в Нью-Йорке с группой. А ещё сольный, в Бостоне, я играл на клавишах и рассказывал…
- А что за аудитория?
- Студенты, изучающие русский язык. И наши бывшие граждане, пришедшие позадавать вопросы.
- Музыкальное направление New Wave, в котором играет ваша группа, сейчас снова популярно. Насколько музыка «Телевизора» близка молодёжи?
- Интерес к этому направлению очень очевиден в мире и очень неочевиден в России. На Западе это возрождение. Оно заметно во всём – от моды на одежду до музыки. Существует невероятное количество молодых коллективов, пытающихся пародировать восьмидесятников. Мы к этой публики пока никакого отношения не имеем. Нужен какой-то мощный продюсерский ход… В Нью-Йорке к нам подошли молодые ребята – восемнадцатилетние американцы. Они говорили о звуке, о том, как им понравилось. Но это не приобретает массового масштаба. Иногда внезапно подходит молодёжь с зелёными волосами. Они говорят: «Как здорово у вас звучат барабаны! И аранжировка у вас какая сделана! Мы любим такую музыку…» В России это почему-то почти никому не близко. За новую волну выдают всякую итальянскую эстраду и то, что раньше звучало из окон рабочих общежитий – всякое диско: Ottawan, Arabesque … Теперь это пропагандируют с помощью больших фестивалей как музыку 80-х. А на самом деле мы тогда дико над этим смеялись – над этой музыкой и над не слишком утончёнными слушателями, выставлявшими колонки в окнах тех самых рабочих общежитий и слушавшими, как нам казалось, низкопробное диско. В тот момент это был признак серости.
- А какую музыку тогда слушали вы?
- Это сотни групп: The Cure, Depeche Mode, Duran Duran, U-2, Joy Division, Japan, Talking Heads, The Smiths… Всевозможные Sigue Sigue Sputnik, Kajagoogoo… Все они были такие разные…
- Как вы доставали их записи?
- По друзьям, по знакомым, по иностранцам. Я учился на филфаке. Приезжали студенты-американцы, какую-то музыку привозили они, а я переписывал. Мы бегали по всевозможным меломанам, которые торговали пластинками, и переписывали у них. Я и до этого был меломаном. Прошёл все эти стадии – от The Beatles до арт-рока. Но новая волна была совершенно свежим дыханием, и мы поняли, что нам надо именно так попытаться сделать. Это был некий антипод хард-рока и всей предыдущей истории развития рок-н-ролла. Интеллектуалов допустили к музыкальным инструментам.
- А кто повлиял на вас как автор текстов? С Гребенщиковым всё более-менее понятно. Влияли Боб Дилан, Дэвид Бирн, Лу Рид… С «Телевизором» немножко сложнее. Речь не только о музыкантах. Каких поэтов вы читали?
- Что-то, конечно, вдохновляло, но всё равно была какая-то внутренняя установка – стараться не сдирать. Не воровать. Я какие-то вещи переводил, но не пытался буквально использовать как цитату, как это иногда бывало у Бориса Борисовича…
- Или как у Майка Науменко…
- Да… У меня почему-то был другой подход. Мне казалось, что нужно что-то своё, я упрямо избегал прямого цитирования. Хотя, думаю, всё равно где-то что-то совпало. Но была задача – постараться не копировать гитарные риффы, гармонические построения… Но всё равно ясно, что мы оттуда черпали полной ложкой. Совпадений было наверняка полно.
- На выступлении в клубе «Опера» некоторые важные песни группы «Телевизор» вроде «Отечества иллюзий», «С вами говорит телевизор» или «Сыт по горло» не прозвучали. С чем это связано?
- «Сыт по горло» была в программе. Мы обычно играем её в конце. Но тут мы решили её не играть. Было логично завершить концерт «Мандариновым снегом»… «Отечество…» мы регулярно играем, но в этот раз я его просто забыл… А «С вами говорит телевизор» мы играли в прошлый раз в этом же зале. Надо было поменять программу. Я её на 30-40 процентов изменил.
Михаил Борзыкин.
- Сет-лист концерта составляется заранее. Если кто-нибудь выкрикнет, как вчера: «Спойте про очки!», а песня не в списке, то она не прозвучит?
- Нет, можно спеть. Но с «Очками» я начинаю путаться в куплетах. Давно мы её не играли. Она слишком привязана к определённому периоду. Хотя была идея её сыграть… Но слишком много материала. У нас, к сожалению, очень редко концерты. Есть опасение, что какие-то вещи могут быть забыты. Мы, конечно, порепетировали. Но невозможно объять всё. «Очки» были в прошлый раз.
- Понятно, что на концерте звучат живые инструменты: гитара и барабаны, но есть ещё и клавиши, бас…
- Да, компьютер работает.
- Это всё ваша работа?
- Да, всё я делал. Это уже длится 15-20 лет. Я всё время меняю что-то, что-то доделываю.
- И строчки песен иногда тоже меняются.
- Да, у меня ещё бывают какие-то импровизационные моменты. Вчера я что-то напел такое, чего и сам не помню. То, что пришло в голову. Иногда бывают не те слова, мелодия другая. Пытаюсь всё время импровизировать. Чтобы скучно не было.
Самое последнее, что может посетить на концерте «Телевизора» - это скука. Выкрики из зала, комментарии Михаила Борзыкина, его же непредсказуемые танцы, которые, хотя бы отчасти, повторяют некоторые зрители… «Телевизор» уже много лет выступает как трио в составе: Михаил Борзыкин (вокал, клавишные, программирование, автор музыки и текстов), Сергей Сивицкий (гитара), Сергей Русанов (барабаны). Но бывают исключения. В апреле 2018 года в нью-йоркском клубе Drom группа выступала в другом составе. Концерт, запись которого без труда можно найти в интернете, интересен тем, что на там барабанах играет Гарик Багдагюлян, а на гитаре - Иван Марковский.
Как правило, «Телевизор» на концертах не сосредотачивается на каком-то одном периоде. Старое и новое легко друг с другом сочетаются. «Красный снег», «Твой папа – фашист», «Рыба гниёт с головы», «Безумный тунец», «Джунгли возьмут своё», «Мегамизантроп», «Истерика свиноматок», «Звёздная», «Аллилуйя», «Если телефон молчит», «Хороводоворот», «Газпромбайтер»… Ну и, разумеется, зубодробительные «Квадраты». В 2018 году строки, написанные много десятилетий назад Владимиром Лифшицем, звучат из уст Михаила Борзыкина: «И всё же порядок вещей нелеп. // Люди, плавящие металл, // Ткущие ткани, пекущие хлеб, // Кто-то бессовестно вас обокрал».
Что поделать, богоносороги в России пока что чувствуют себя лучше, чем сталевары, ткачи и пекари.
- Михаил, во время концерта вы видите зрителей в зале? Вам важно, что там происходит? Вчера несколько человек во время выступления, как мне показалось, временами вели себя не очень адекватно. В том числе и во время исполнения песни «Ты прости нас, Украина».
- Мне показалось, что вчера было относительно единодушное приятие этой песни. Об этом мне сказали музыканты, которые зашли потом в гримёрку. Каждый же смотрит со своей точки. А раньше периодически были выкрики отдельных пьяных идиотов: «Предатель!», «Да чего ты несёшь!»
- Интересно ваше отношение к тем людям, которые оказались в другом лагере. Как вы ощущаете этот раскол в обществе, раскол в вашем музыкальном кругу, в том числе и среди ваших друзей из ленинградского рок-клуба?
- Это было очень болезненно наблюдать последние десять лет, особенно после 2014 года. После событий на Украине этот раскол усугубился. Люди сделали свой выбор. К сожалению, как мне кажется, недостаток информации сыграл с некоторыми злую шутку. Многие были так заняты окучиванием своего творческого огородика, что просто не учли всех факторов, которые предшествовали войне с Украиной. Были какие-то информационные провалы. Цепочка не связывалась, и они взяли готовую цепочку из уст своих друзей, которых они, видимо, считали разбирающимися в политике. Плюс русские телевидение и интернет, которые работают очень интенсивно, пытаясь обосновать всё это безобразие. Печально. Я почему-то надеялся на крепость мозгов и воли, и вообще на то, что рок-н-ролл - это некое стремление личности к личной же свободе, к утверждению прав единиц осуществлять свою человеческую деятельность в благоприятных условиях. Это те самые права человека, над которыми так насмехаются нынешние имперцы, которые сами выросли благодаря этим правам человека в рок-звёзд, в известных писателей… Без либеральной прессы и без свободы слова, которая является основой либерализма, никто бы не знал о Захаре Прилепине. В Советском Союзе, мне кажется, он был бы заштатным советским писателем.
- Или вохровцем.
- Эта составляющая у него сейчас победила. Омоновец, к сожалению, в Прилепине победил. Всё остальное уже неважно. Он среди охранителей «государственных интересов и чаяний». И это уже даже не смешно. Это грустно и опасно.
У Михаила Борзыкина в песне есть такая строка: «Но слово умрёт, если руки в крови». Как показало время, злые шутки могут приводить людей туда, где текут реки крови. Ихтиозавры там не плавают.
- Михаил, вы сейчас можете представить своё выступление за пределами Петербурга, Москвы, Бостона и Нью-Йорка? В маленьких городах России, например, в Пскове.
- Да, если это будет нормально организовано, то можно. Я, конечно, за. Но у нас отсутствует продюсерский талант. Кроме того, у людей существует какая-то боязнь. Мы с этим сталкивались неоднократно. Нам говорят: «У нас могут быть проблемы…» Так происходит даже в Москве. Это меня поразило. С клубом «16 тонн» договорились вроде бы о концерте. Но внезапно, за два месяца до даты они нам честно написали, что концерт не состоится «в связи с несогласием администрации клуба с гражданской позицией и направленностью творчества группы «Телевизор»».
- А, может быть, они просто не любят новую волну (шутка).
- Мы там выступали много раз.
- Внезапно разлюбили.
- Да, директор разлюбил. Хотя, может, там сейчас другой директор. Просто там теперь сидит…
- Внутренний цензор.
- Да, но ещё влияют те, кто даёт деньги. Я смотрю на музыкантов, которые пишут музыку к фильмам, участвуют в каких-то крупных проектах. Они очень осторожно ведут себя. Спонсируют эти проекты какие-то псевдопатриоты. Чтобы у него не было проблем, этот «патриот» всех своих подчинённых настраивает на то, что «патриотизм» нужно проявлять на псевдодобровольной основе. Должен в фейсбуке регулярно писать, какие гады эти либералы. Иначе не дадут денег на фильм или на музыку к фильму. Так происходит. Трусость распространяется оттуда, сверху.
- У нас в Пскове митинги оппозиции пытаются блокировать митингами в защиту здорового образа жизни. При этом некоторые противники путинского режима активно здоровый образ жизни поддерживают – плавают, бегают – и не только от полиции… Как с этим у вас? По-прежнему ныряете и ездите на велосипеде?
- Пытаюсь, пока здоровье позволяет, совмещать некоторые не очень пагубные рок-н-ролльные привычки со спортом. Может быть, это скоро закончится, но пока это работает. Велосипед, плавание, волейбол – самое главное.
- Волейбол?
- Да. Волейбол три-четыре раза в неделю.
Так сложилось, что многие слушатели, прежде всего, обращают внимание на тексты песен «Телевизора». Хотя чтобы значили эти тексты без музыки – сложной и запоминающейся одновременно? Интервью, которое взял в 1989 году у Михаила Борзыкина Александр Житинский, заканчивалось словами лидера группы «Телевизора»: «Нас порадовало на зарубежных гастролях то, что была серьёзно замечена именно музыкальная сторона наших песен. Оригинальность аранжировок, оригинальность звука и мелодий. Текста ведь люди не понимали! А здесь нам пытались доказать некоторые, что, дескать, «нету музыки, музыки-то нету» А мы всегда знали, что она есть».
Но это такая музыка, которая нуждается в отточенных аранжировках. За столом под гитару эти песни горланить сложно. Зато на концерте легко подпевать и пританцовывать.
- Саундчек у вас длился традиционно долго.
- Три часа.
- На концерте чувствуется, что хороший звук для вас по-прежнему значит очень много.
- Да, мы всегда приходим за три часа до начала, хотя многие ограничиваются часом. Но у нас такая традиция сложилась.
- Большой контраст со многими другими российскими рок-группами, для которых качество звука вторично.
- Это наследие тех самых восьмидесятых. Всё-таки в какой-то момент мы поняли, как это важно. Мы были, в каком-то смысле, чистоплюями даже на фоне рок-клубовских групп. Нам нужен был звук, и важно было каждую ноту выверить. Мы старались. Это был детский перфекционизм. Но я благодарен ему, потому что мы многое сделали для создания своего звука. Это был какой-то вполне здоровый порыв в сторону совершенства.
Петербургский концерт, в отличие от московского, закончился, наверное, самой лиричной песней группы «Телевизор» - «Мандариновый снег». Такое в тот вечер у Михаила Борзыкина было настроение. «Солнце садится // На горные снега, // Как жар-птица. // В белых облаках // Ветер гонит // С оранжевых вершин // Новогодний // Спелый мандарин…»
До Нового года концертов у «Телевизора», кажется, не предвидится. Но в 2019 году исполняется 35 лет со дня основания группы. 35 лет с того времени, как автор песни «Выйти из-под контроля» Михаил Борзыкин стал выходить из-под контроля.
.jpg)