Без тихой покорности

Александр Дольский: «У меня есть некоторая склонность к ядовитому юмору»

В романе в стихах «Анна» Александра Дольского есть такие строки: «Когда строфа ритмична и свободна, // немного смысла ей не помешает. // А если чувства тонкие вмещает, // то зазвучит легко и благородно». Смысл, чувство, лёгкость, благородный оттенок… Это то самое, что характеризует творчество Дольского. Редкое сочетание во втором десятилетии ХХI века.

Александр Дольский.

До Изборска Александр Дольский добирался долго – около семи часов. Пришлось отложить начало концерта. Зато дождь в дороге не задерживался. Дождь нагрянул без приглашения. Так заканчивался I Фестиваль авторской песни «Изборская крепость». Тот, кто всё же дождался концерта, назвал часовое выступление специально приглашённого гостя «выдающимся». Особенно учитывая то, что недавно - 7 июня 2014 года - Александру Дольскому исполнилось 76 лет.

Однако, чтобы услышать Дольского, не обязательно было ехать в Изборск и сидеть там под дождём. На следующий день, 14 июня, Александр Дольский выступил в Пскове – в Большом зале Городского культурного центра.

Собралась примерно треть зала. Вроде бы немного. Но учитывая то, что афиш в городе почти не было, и не мало. Как сказал сам Дольский, «решили заодно устроить концерт в Пскове». Он и сам не знал, состоится концерт в Пскове или не состоится.

В общем, казалось, что слушателей было мало до тех пор, пока не закончился концерт. Как только концерт закончился и автор вышел подписывать свои книги – выстроилась большая очередь. Специальный гость, специальные слушатели.

«По телевизору показывают не юмор, а по башке топором…»

Лет десять назад я зарёкся ходить на концерты Дольского. Он часто повторял одни и те же байки, любил упоминать, что его награждал Борис Ельцин, который тоже, как и Дольский, закончил Свердловский политех. Это слегка утомляло. И всё же в последнюю минуту я решил, что надо идти. Когда он ещё приедет?

Если бы не пошёл, не услышал бы от Дольского о том, какие руки были у Михаила Зощенко. Оказывается, Дольский видел Зощенко, приходил к нему в шести-семилетнем возрасте вместе с дедушкой – «великим портным». «Зощенко тихо говорил, у него были удивительные руки, - рассказал на концерте Александр Зощенко, озадаченно притронувшись к стойке с микрофоном: - Как-то сегодня не очень со звуком. Гудит микрофон. Лучше бы не гудел…»

Дольский – это человек-жанр. Аркадий Райкин, которого он в этот вечер несколько раз с благодарностью упомянул, пригласил его на работу в свой театр. Грустного клоуна Вячеслава Полунина он тоже пригласил.

Кроме того, на советском телевидении Дольского, как и Полунина, любили приглашать в программу «Вокруг смеха» - для того чтобы он интеллигентно смешил людей. И он смешил. Но Аркадию Райкину больше нравилась его лирика.

В Пскове на концерте Дольский объяснил: «У меня есть некоторая склонность к ядовитому юмору. Но это не то, что показывают сейчас по телевизору. По телевизору показывают не юмор, а по башке топором…»

Юмор же Дольского, как правило, таков, что нет не то что топора, но и яд не смертельный, а целебный.

«У меня всё время какой-то комплекс…»

Как человек-жанр, Дольский занимался почти всем. Снимался в кино, играл в театре, писал музыку к фильмам, стал членом ленинградского отделения Союза литераторов (драматургов). Но прежде всего он, конечно, не драматург, а поэт.

И всё же просто поэтом, пускай и поющим поэтом, его назвать трудно. В юности он участвовал в конкурсах именно как классический гитарист, играющий произведения Тарреги, Мендельсона, Моцарта, Баха… Его любовь к джазу тем более очевидна. Поэтому его песни в музыкальном смысле настолько свободны. В них нет искусственных жанровых рамок.

Классическое влияние ещё заметнее в стихах Дольского. С какого-то момента его собственные песни стали восприниматься классическими. Дольский и сам вполне буднично говорит о многих своих знаменитых песнях: «Это классика». И здесь нет самодовольства. Кажется, что он этого слегка стесняется. Но в то же время игнорировать он это не может. Написал и теперь отвечает за написанное.

У Дольского есть песня «Прощай, ХХ век». Но сам он, похоже, с ХХ веком расставаться не собирается. Он один из тех, кто ХХ и ХХI века связывает словами и струнами. Переворачивает целые культурные пласты. Булат Окуджава, Аркадий Райкин, Чарли Паркер… Тот же Михаил Зощенко. Классическая музыка, джаз, рок-н-ролл, блюз, зонги, бардовская песня… На стыке жанров, веков и эпох получается то, что Дольский описал как: «Поэзия бесправна и права, // а музыка безумна и прекрасна».

Широкий взгляд на вещи позволяет Александру Дольскому двигаться вперёд. Хотя нынешние его концерты всё же во многом обращены в прошлое.

«У меня всё время какой-то комплекс, - пояснил он. - Я пою те песни, которые воспринимаются с первого раза…» А воспринимаются прежде всего песни, уже известные много десятилетий.

Своих любимых писателей на концертах он любит цитировать или хотя бы упоминать. Разумеется, не всегда это ограничивается только ХХ веком. Гашек, Платонов, Бёрнс, Шопенгауэр. Без Шопенгауэра, наверное, не обходится ни один концерт Дольского («самый весёлый философ, злыдень, над всеми издевается…»).

Дольский любит оглядываться назад, и всё же он меньше всего похож на ностальгирующего по советской действительности человека на восьмом десятке лет. Взгляды у него действительно широкие (иначе бы он не говорил, что один из тех немногих российских фильмов, который он видел в последние годы и который ему понравился, – «Груз 200» Алексея Балабанова).

Сам концерт, приуроченный ко Дню России, Дольский предварил словами: «День России у нас пока никак не научатся отмечать. Это долгая история. Коммунисты-то насильно приучали…» После этих слов он исполнил песню о России, особо подчеркнув то, что песня эта – «недатская», то есть написана сама по себе, а не к какой-то дате. Да и к какой дате напишешь такое?

Я ходил по доpогам России изъезженным
И твеpдил я великих поэтов стихи,
И шептали в ответ мне поля что-то нежное,
Ветеp в хpамах лесов отпускал мне гpехи.

Там, где сеpдце всегда носил я,
Где песни слагались в пути,
Болит у меня Россия,
И лекаpя мне не найти.

«Это всё из-за жадности, из-за воровства»

Концерт 14 июня 2014 года производил очень цельное впечатление. Срыв, пожалуй, произошёл только один единственный – когда Дольский вдруг упомянул события в Украине: «Народы не виноваты, а виноваты политики. Это всё из-за жадности, из-за воровства… Не понимаю, зачем это надо Бараку Сараевичу…» Дело здесь не в том, что Дольский не одобряет политику Барака Обамы. Но уровень иронии, этот «барак сараевич» - всё это как-то слишком мелко для автора, написавшего «Алёнушку», «Одиночество», «Маленького принца», «Звезду на ладони», «Старинные часы»... Во всём же остальном Дольский провёл – в двух отделениях – душевный запоминающийся концерт, после которого уже не хотелось ни от чего зарекаться.

Второе отделение было посвящено исключительно заявкам зрителей. В порядке поступления попросили исполнить песни «Господа офицеры», «Алёнушка», «Баллада о без вести пропавшем», «Маленький принц», «Одиночество», «Звезда на ладони»… Как обычно, закончился концерт шутливым знойным прощальным танго «Встреча».

Про ставшую народной песню «Господа офицеры» Дольский рассказал, что она хоть и попала в фильм «Трактир на Пятницкой», но должна была исполняться совсем в другом кино, снимавшемся в 1970 году, где Дольскому досталась роль каппелевского офицера. Однако тогда ничего не получилось («они испугались её брать»), и его песня вошла в репертуар Жанны Бичевской. Как и другая песня - «Баллада о без вести пропавшем». Дольский рассказал, что эта песня в середине 70-х подверглась обструкции в Волгограде («ветераны освистали и выгнали со сцены Бичевскую»).

Летом 2014 года совершенно понятно, почему выгнали. Если бы Дольский написал такое сейчас, то особо чувствительные граждане могли бы автора спокойно и в предатели зачислить. Его, посмевшего от имени павшего советского солдата написать:

И я лежал и пушек не пугался,
напуганный до смерти всей войной.
И подошел ко мне какой-то Гансик
и наклонился тихо надо мной.

И обомлел недавний гитлер-югенд,
узнав в моем лице свое лицо,
и удивленно плакал он, напуган
моей или своей судьбы концом.

Дескать, как может «битый Ганс», лежащий на обочине, быть «похожим на Сашку»?

Нельзя сказать, что сегодня Александр Дольский обойдён вниманием. Старые его слушатели никогда не забывают о его существовании, а вот новых слушателей и читателей могло бы быть и больше, если бы СМИ чаще обращали внимание на его творчество. Книги он издаёт на свои деньги небольшими тиражами и продаёт их только на концертах, объясняя это так: «Столько раз меня обманывали, что я устал… Кругом нечестные люди». Книги иллюстрирует сын – художник Павел Дольский, «уже лет семь работающий в Китае».

«Свистнут музыку, идеи и любовь к родной стране»

Дольский сегодня, возможно, самый лиричный русский автор, который продолжает выступать с концертами. Но у него есть песни, о которых иногда хочется сказать: «Лучше бы их не было». Не потому что они плохие. Наоборот, они так хороши и так правдивы, что могли появиться только при острой необходимости. Эта острая необходимость связана с болью за родную страну. В «Песенке пессимиста» поётся:

Все, что могут сделать руки и придумать голова,
все воруют — мысли, брюки и хорошие слова.
Одурачат и обманут, на других свалив вину.
Все обчистят — и карманы, и квартиру, и страну.

Давным-давно Дольский предложил остановиться и прислушаться:

На минуту прекратите разговоры,
Оглянитесь, и какой бы ни был час -
вы увидите, что воры, воры, воры
окружают, окружают тихо вас.

Написано не сегодня и не вчера, но с каждым годом становится актуальнее. Разве что окружают воры уже не тихо, а громко. Шумно и бесцеремонно. Лезут из всех щелей.

Все, чего достигли люди вдохновеньем и трудом,
поднеси им как на блюде и плати за них потом.
Переловят в водах мутных всех белуг и осетров,
украдут прозренье мудрых, ум последний дураков.
В дом чужой войдут злодеи ясным днем, не в тишине,
свистнут музыку, идеи и любовь к родной стране.

Особенно трагично, когда последний ум теряют дураки. А особенно узнаваемо, когда у нас на глазах лишённые последнего ума дураки пытаются «свистнуть» любовь к родной стране. Но «свист» этот настолько фальшив, что звук получается неприличный. Старая истина по-прежнему верна:

И чем мельче вор убогий, тем его заметней грех.
Кто и так имеет много, тот ворует больше всех.

«И о Родине вечной, пpекpасной и гоpестной…»

У Дольского есть песенка «Размышление о природе власти». За время, прошедшее со времени написания этой песни, природа власти совершенно не изменилась. Припев всегда один и тот же:

Утолить страсть, убивать всласть,
Искупить грех, развратить всех,
Содержать рать, унижать, врать,
Удержать власть, продолжать красть.

Дольский передразнивает всех этих «генералов и министров», а в ответ генералы и министры передразнивают нас. Так и живём:

И генералы и министры
И разных рангов вожаки,
Летучей глупости канистры
И эгоизма сундуки.

«Летучей глупости канистры» на глазах превращаются в целые цистерны и танкеры. Эгоизм ни в одном сундуке, ни в одном банке уже не помещается.

К природе власти Дольский возвращался в своих песнях постоянно, в том числе и в песне «Холуи»:

И печаль и проклятье великой страны,
где живут гениальные дети,
и опасней чумы и страшнее войны
холуи беспросветные эти.

Угождалы столпов, холуи холуев,
соискатели власти и санов,
и рабы отупевших от силы голов,
и приказчики ловких обманов.

В этой песне есть важнейшая строфа, объясняющая ту самую природу власти лучше и короче, чем многочисленные статьи и целые книги:

Униженье и смерть выгребают улов,
наступает предел, и очнуться пора нам.
Не вожди создают холуев и рабов,
а холопы на царство венчают тиранов.

Одно время казалось, что сатирические песни Дольского постепенно отходят на второй план, а мы остаёмся с его чистой лиричной классикой – с «Пианистом», «Удивительным вальсом», с «Государством синих глаз»… Однако кроме «государства синих глаз» существуют и другие государства, не такие романтичные:

Раболепные слуги высоких постов,
попиратели тихих прошений,
я встречал их. Они и в беседе простой
очень любят слова унижений.
Посмотри к ним в глаза, в них квадратная суть,
или тихая липкая сладость.
Но споткнешься - тотчас ухитряются пнуть -
это высшая рабская радость.
И великий палач ими был оплетен,
у лакеев талант - наговоры и козни.
И не раз на Руси попирался закон,
У Иванов Непомнящих, хитрых и грозных.

Но в том-то и дело, что Александр Дольский при всей своей ядовитой язвительности до седых волос остался автором, в котором нет ни бессмысленной озлобленности, ни бессмысленного же всепрощения. Он, написавший песню «Там, где сердце», в любой момент всегда имеет возможность пропеть:

Если кланяюсь я, то без тихой покоpности,
И любовь и теpпенье даpю не спеша.
И о Родине вечной, пpекpасной и гоpестной,
Буду петь я всегда, даже и не дыша.

Прекрасная и горестная Родина там, где сердце. Перепутать невозможно.

Алексей СЕМЁНОВ