Слово признательной памяти о Викторе Михайловиче Русакове
На этой фотографии не хватает одного человека. Нет, не мэра Москвы Лужкова, в пору правления которого по инициативе Правительства Москвы проходил Первый Всемирный съезд потомков А. С. Пушкина [1], и не какого-нибудь особо ценного потомка по мужской линии – он, кстати, здесь присутствует, А. А. Пушкин (Бельгия), праправнук А. С. Пушкина по линии старшего сына поэта, стоит в центре с супругой, слева от них сидит артист Василий Лановой, – здесь не хватает Виктора Михайловича Русакова, их «крестного отца».
Виктор Михайлович Русаков с книгой «Рассказы о потомках Александра Сергеевича Пушкина». |
Своей кропотливой 40-летней работой Виктор Русаков открыл для нас пышное генеалогическое пушкинское древо и воссоединил, перезнакомил между собой отпрысков великого поэта, разбросанных по свету. Трудно даже вообразить, что потеряла бы русская культура и собственно пушкиноведение, не будь Русакова, не будь его «Рассказов о потомках Пушкина».
Он не только их отыскал, умерших и здравствующих, но и создал весьма объективные психологические портреты наиболее интересных лиц – портреты-очерки, портреты-рассказы. И здесь примечательно то, что самые полные рассказы Русаков оставил нам о ближайших потомках поэта – детях и внуках. Последнее отдельное издание рассказов о них вышло в серии «Михайловской пушкинианы» в 2006 г. – В. М. Русаков. «Мое семейство умножается, растет…» (Пушкинские Горы – Псков).
Но, будучи лично знакомым со здравствовавшими потомками (заочно они его знают все), находясь со многими в тесной дружбе, он и их запечатлел в своих рассказах. Это и А. А. Кологривов, и О. А. Бунеева, и В. М. Воронцов-Вельяминов, и Г. А. Галин, и Ю. В. Геренг, и многие, многие другие. Всего же в Родословной росписи потомков А. С. Пушкина, единолично составленной В. М. Русаковым, значится 357 потомков (по состоянию на 1 января 2010 года)…
Последним, 357-м, в восьмом поколении (!) стоит Авэ Кэамэли Маккарти (род. 18.06.2007), США, Гонолулу. Это Гавайи, острова в Тихом океане. А Виктор Михайлович жил в Опочке (районный центр в Псковской области, Россия)…
Такого масштаба был человек, таков размах его литературно-изыскательной деятельности. И на весть о его смерти в Пушкиногорский заповедник пошли тут же звонки соболезнования из Франции, Бельгии, США… Можно предположить, какими словами о невосполнимой утрате в своей семье обменивались и обмениваются сейчас между собой живущие ныне потомки.
К слову, на встречах с читателями Виктора Михайловича не единожды спрашивали, в каком, собственно, родстве он состоит с Пушкиным, чей конкретно потомок. Вы, дескать, определенно на него похожи.
Всю жизнь занимаясь Пушкиным и его окружением, Виктор Русаков действительно и говорил на чистом литературном пушкинском языке, о людях ХIХ века рассуждал как о близкой родне, сыпал именами, датами, названиями, никогда не пользуясь какими-либо записями, подготовленными докладами – он все до последних дней держал в голове.
А Пушкиным и его родословием заболел, будучи студентом филфака Ленинградского университета, который в пятидесятые-шестидесятые годы прошлого века был действительно крупным научным и образовательным центром. Увлеченность темой, глубина проникновения в атмосферу ушедшей эпохи сделала его чем-то похожим на людей того времени. Но роднёй дворянину Пушкину доводиться он не мог.
Виктор Русаков родился 8 мая 1927 года в семье опочецких крестьян Михаила Никифоровича и Елизаветы Филипповны Русаковых в деревне Авдеево, ныне не существующей.
Подростком претерпел трехлетнюю фашистскую оккупацию, в августе-сентябре 1944 года в составе опочецкой бригады завербованной молодежи восстанавливал разрушенные до подвалов Великие Луки, а в ноябре, семнадцатилетним, был призван на действительную военную службу. В составе 30-й Ивановской стрелковой дивизии (т. н. Гороховецкий лагерь, Горьковская обл.) прошел шестимесячный курсы младших командиров и должен был быть отправлен на фронт в должности командира отделения пехотной роты. Но фронта увидеть младшему сержанту Русакову не удалось. Вот как он сам вспоминает о конце войны:
«В ночь на 8 мая 1945 года я, как и все в ротной землянке, спал крепким, глубоким сном… Приснился сон: я в кругу семьи – отец, мать, сестренка Надя. Четко понимал даже во сне, что нахожусь в родном Авдееве, в родной избе с прокопченным до блеска потолком и красивым – в яблоках – занавесом, которым в детстве мы с Надей любовались без конца.
Под утро, часа за два до подъема, пришел в землянку командир взвода Булгаков и почти шепотом, прослезившись, сказал:
- Вставайте, ребята! Война кончилась…
Обложка буклета «Первый Всемирный съезд потомков А. С. Пушкина». М., Государственный музей А. С. Пушкина, 2011. Фотографы Е. К. Калинкина, В. С. Карукин, Е. Ю. Трепетова. |
Трудно передать словами, как бурно тогда мы радовались, каким ясным светом горели наши глаза, какое счастье виделось каждому…
Для меня это был двойной праздник: я стал взрослым, восемнадцатилетним, а фашистская Германия в этот же день подписала акт о безоговорочной капитуляции…» [2]
Даже долгая жизнь иных людей остается как бы не завершенной. Русаков успел все. Собрал и оживил для нас потомков поэта, написал воспоминания о детстве, оккупации и службе в армии, о своей семейной жизни, о собственно творческом пути – «Моя тропа к Пушкину» (Псков, 1998). Этот подвижнический труд Виктора Русакова сродни жизненному подвигу Владимира Даля, тридцать лет в одиночку собиравшего материал для своего Словаря. Так же и Русаков поднял материал, недоступный целым научным коллективам.
И свой богатейший архив В. М. Русаков еще при жизни распределил по государственным хранилищам, понимая всю его уникальную ценность для отечественного пушкиноведения: в Пушкинский Дом Академии Наук, в Псковское древлехранилище, а собранную им фототеку потомков и их современников, более 1200 единиц – всех, о ком писал, он знал в лицо! – передал Пушкинскому заповеднику.
В свое время ему предлагали защититься на одной из кафедр Минского университета. Но В. М. Русаков посчитал это суетой суетной, отвлекающей от дела – ему было жалко времени на оформление в диссертацию вполне готового материала. Тропа к Пушкину, открывшаяся ему, манила сильнее ученого звания.
Интересен исследовательский метод, которым пользовался В. М. Русаков (в науке, впрочем, известный). Каждый факт, заключение или дату он старался проверить по двум-трем и более независимым источникам, используя официальную историографию, архивные документы, частные письма, прессу, воспоминания современников и проч.
Эта буквоедская, кропотливейшая работа отбирала массу сил! И только «наложив» полученное друг на друга и при полном их совпадении В. Русаков убеждался в справедливости, достоверности своего открытия, вывода, исторического факта. О всяких сомнениях в пользу того или иного свидетельства автор указывал в своих многочисленных сносках, примечаниях или прямо в тексте. Последние его издания по Пушкинской теме носят действительно академический характер и снабжены богатым научным аппаратом.
Впрочем, и самые первые книги Виктора Русакова были насколько неожиданны для публики, настолько же и энциклопедически точны. Вот всего лишь одно свидетельство.
«Пушкинской комиссии Академии наук СССР стало известно, что в Лениздате обсуждается вопрос об издании новой книги В. М. Русакова «Уважены не только за имя (Рассказы о семье и потомках Пушкина)». Нам хорошо известно, какой успех имели два издания предшествующей книги В. М. Русакова «Потомки А. С. Пушкина» (Лениздат, 1974, 1978), заслужившие признание не только самой широкой общественности, но и ученых-литературоведов… у нас и за рубежом.
В Пушкинскую комиссию поступило в 1978 году множество писем из разных городов нашей страны с просьбой оказать содействие в приобретении этой книги, но наша комиссия при всем желании не могла содействовать этому, поскольку обычное приобретение книги через книжные магазины оказалось невозможным: книга была раскуплена едва ли не в первый день своего появления на книжном прилавке, и ее счастливыми обладателями оказались лишь те члены Пушкинской комиссии, которым нашел возможность прислать эту книгу ее автор… В Пушкинском Доме АН СССР также почти невозможно пользоваться этой книгой, так как в нем имеется один (! – Г.Г.) библиотечный экземпляр, который всегда находится на руках…
Все вышесказанное позволяет комиссии обратиться к Вам с просьбой рассмотреть настоящее письмо как просьбу комиссии о включении рукописи книги В. М. Русакова в план Лениздата на 1982 год и выпустить ее в свет к 145-летию со дня смерти Пушкина…» [3] (Из письма академика М. П. Алексеева директору Лениздата Н. И. Ермакову от 21 января 1980 г.)
+ + +
Виктора Михайловича Русакова похоронили в милой его сердцу Опочке на кладбище церкви Покрова Пресвятой Богородицы, где покоятся его отец, мать, жена Анна и сестра Надежда… На своем надгробии пушкинист Русаков завещал высечь стихи любимого поэта:
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.
Это точное, но, увы, холодное изображение Пушкиным сущности природы оспаривал в финале своего романа Иван Тургенев, утверждая, что цветы на могиле Базарова говорят не только о «великом спокойствии равнодушной природы», но и «о вечном примирении и о жизни бесконечной…»
Конечно, с природой мы ничего поделать не можем, и пусть она сияет. Главное, чтобы обывательское равнодушие не захлестнуло людские сердца – ни к «веселому имени Пушкин», ни к памяти тихого опочецкого подвижника Виктора Русакова.
Георгий ГОРЕЛОВСКИЙ, Опочецкий район
1. См.: Г. Гореловский. Родственная связь // «ПГ», № 29 (450) от 5-11 августа 2009 г.
2. Русаков В. М. «Бывают странные сближения». Псков, 2003. С. 73-74.
3. Русаков В. М. «Моя тропа к Пушкину». Псков, 1998. С. 46-47.