Проба века

Семён Верхградский: «Я бы сам вышел на площадь, пока не понимаю – на какую»

26 мая в Псковском академическом театре драмы имени А. С. Пушкина состоится третий показ премьерного спектакля «Жаворонок» по пьесе французского драматурга Жана Ануя в постановке петербургского режиссёра Семёна Верхградского.

Александр Галич – голос псковского «Жаворонка». Фото: Александр Сидоренко

Отсчёт жизни «Жаворонка» на псковской сцене начался 21 мая. Пресса прилежно проанонсировала событие интригующими интервью с режиссёром, в которых он, собственно, Событие и обещал (или грандиозный провал). А дальше – тишина. С газет пока взятки гладки. Но чуткий Интернет почти неделю «игнорит» премьеру, зрительским адресом которой и могла бы стать, прежде всего, его аудитория.

Все те, кто анонимно удовлетворяют свой гражданский темперамент в виртуальных полях, пока не знают, что произошло в псковском театре. Есть опасение, что и узнают – не поверят, а проверять не пойдут.

Как перестать бояться и начать жить

Инквизитор (В. Яковлев): «Повтори, Жанна, тебе же до смерти хочется повторить: «От содеянного мною...». Жанна (К. Облакова): «...никогда не отрекусь». Фото: Александр Сидоренко

Семён Верхградский второй раз работает в Пскове, первая его постановка на псковской сцене «Страсти по-испански» Альвара Портеса идёт с начала сезона, говорят – успешно. Но для второго пришествия в Псков, как потом на скамейке за театром в нашем быстром разговоре признался Семён Яковлевич, ему была нужна «бомба». И он привёз её в Псков, собрал вместе с актёрами и взорвал.

Не услышать этот взрыв всё равно будет нельзя. Но есть немало способов снизить значимость произошедшего.

Например, увести обсуждение в сторону исключительно художественных достоинств или недостатков постановки. Потому что зритель отвык воспринимать ЧТО сказано, все отвлекаются на вопрос – КАК? И отвык за последние, не самые худшие для театра (театра вообще, а не конкретно псковского) лет 25. Дело даже не в том, что для хорошего (да и любого) режиссёра драматургическая основа – это только повод. Просто порог чувствительности стал слишком высоким. И зритель снисходительно замечает: «С идеей всё понятно, а чем конкретно нас будут удивлять?»…

Епископ Кошон (В. Свекольников): «С меня хватит. Я устал. Мне не хотелось бы перед смертью убить еще и маленькую девочку. Помоги же мне и ты». Фото: Александр Сидоренко

А ещё можно воспринять постановку с исключительно «исторической» точки зрения, отправив в историю не только Жанну д`Арк, но и финал псковского «Жаворонка». Ну а что: посидим, вспомним прошлое (прошлое!!!), похлопаем его героям… Разные методы есть: от «задушить в объятиях» всю труппу вместе с Верхградским (и чтоб ноги его больше в Пскове не было) до бурных продолжительных аплодисментов, глушащих песню Жаворонка.

Откуда такой пессимизм? Ведь второй показ 22 мая прошёл хорошо. Сам Семён Верхградский сказал, что даже лучше, чем первый. И это при том, что «погода шепчет», по телевизору хоккейный полуфинал Россия-Германия, а место пришлось занимать согласно билету. И антракт дела не поправил – поближе пересесть не удалось. Но… Близкие люди предупредили: «Вы не удивляйтесь: Жанна будет на сцене до начала действия, сразу после первого звонка».

Так вот: никто и не удивился. Сначала фигуру в тёмном плаще, сидящую на корточках и что-то перебирающую, вообще не замечают, потом начинают фотографировать, жалея: «Темновато здесь», а потом о ней забывают. Может, программка отвлекает (пойдёте на спектакль, обязательно купите – нужно). К чему в ней эта историческая справка: «30 мая 1431 года на центральной площади города Руана была сожжена Жанна д`Арк; 25 декабря 1825 года на Сенатской площади в Санкт-Петербурге с построения мятежных полков началось восстание декабристов; 21 августа 1968 года для подавления демократического движения «Пражская весна» в Чехословакию были введены советские войска; 25 августа на Красную площадь Москвы вышли несколько десятков молодых людей с плакатами, осуждающими это вторжение»…

Кошон (В. Свекольников): «Взвешивай свои слова, Жанна! Взвешивай каждую свою мысль!» Фото: Александр Сидоренко

Что за смешение времён, народов? О чём они будут играть?

А ведь действительно: большая часть спектакля – это лишь игра, подчёркнутая условность (в соответствии с Ануем). Успокойтесь, господа, мы в театре, весь этот суд – лишь повод рассказать всю историю целиком. Вы же за это деньги заплатили? Так зритель, не замечая того, становится участником действия. И играет самого себя – зрителя. Или свидетеля?

Никто на самом деле не хочет убивать эту девочку. Даже Инквизитору (заслуженный артист России Виктор Яковлев) нужно кое-что большее, чем жизнь Жанны. Ему нужно отречение человека от самого себя, от его веры в себя, от его свободы, которая даёт силы и приближает к образу и подобию… Поэтому он, пусть и в состоянии утраты контроля над собой, в самой своей несдержанной речи так охотно запишет в союзники дьявола.

И уж тем более не хотят смерти Жанны другие участники процесса: председатель суда епископ Кошон (народный артист России Владимир Свекольников), добрый человек брат Ладвеню (Алексей Масленников), Карл (Максим Плеханов) – король без царя в голове, но до чего же обаятельно сыгран! Зритель, кажется, готов записывать его беседу с Жанной на тему: «Как перестать бояться и начать жить»…

Соучастникам

Жанна (К. Облакова): «Всё беру на себя, Господи!» Фото: Александр Сидоренко

Вообще, труппа Псковского академического театра в этом спектакле производит потрясающее впечатление. Даже не каждый в отдельности (а работы там есть такой силы, что понимаешь: счастлив, что ты это видел). Но на сцене оказалась очень цельная группа людей. Единомышленники – не то слово, они соучастники в самом высоком смысле. Они все, на самом деле, играют «Жаворонка». Виктор Яковлев как-то в интервью «Псковской губернии» сказал: «…Понимаете, театральное дело – это наше общее дело. Как в церкви буквальный перевод слова «литургия» – общее дело, когда все собираются, молятся о пресуществлении и хлеб становится Телом, вино – Кровью Христовой, и люди подходят к Причастию. И театральное дело – это общее дело»1 . Впервые на моей памяти в стенах псковского театра совершалось это общее дело.

А в финале была песня Жаворонка… Помните, 25 августа 1968 года на Красную площадь вышли протестовавшие против советского вторжения в Чехословакию? А за несколько дней до этого (и на следующий день после самого вторжения) Александр Галич написал «Петербургский романс» - о тех, кто вышел на Сенатскую. Написал и передал тем, кто потом вышел на Красную… Вот она и звучит в исполнении автора:

Жанна: «А я не хочу никакого конца! Особенно такого! Никаких счастливых концов, никаких концов, которым нет конца!» Фото: Александр Сидоренко

…И всё так же, не проще,
Век наш пробует нас:
Можешь выйти на площадь?
Смеешь выйти на площадь
В тот назначенный час?!

И зритель уже не может делать вид, что это не к нему.

Во-первых, стыдно: стоят на сцене, как на площади, решившиеся, верящие в себя люди. И да – сидеть перед ними стыдно.

Фискал (Р. Захаров) и Инквизитор (В. Яковлев): «Теперь вы сами видите, святые отцы, человека, поднявшего голову!» Фото: Александр Сидоренко

Во-вторых, страшно: они же это не всерьёз? Мы и сами всё понимаем, нам надоела ложь, безвременье… И надо что-то делать!

Но ведь это же спектакль! Куда же делась его условность? Как трудно, оказывается, видеть живых людей, задающих этот вопрос. Потому что когда ты видишь таких же решившихся, но на экране или читаешь о них «с монитора», то всё по-другому. Там ты, действительно, только зритель, и пусть они делают что хотят, а мы по телевизору посмотрим. А театр – дело живое, люди настоящие, и я – настоящий.

22 мая псковский зал встал. И в тот момент это было трудно отнести только на счёт уважения к актёрской работе или нашего зрительского добродушия.

Страна у стены

И мы сидели на скамеечке с Семёном Верхградским, он был тороплив (его ждали актёры), по-хорошему возбуждён. Он уже понимал, что никакого провала не случилось. Что произошло событие, которое может что-то изменить. Нет, нет – на зрителя никто не замахивался. Походим под впечатление денёк-другой, и опять сядем в кресло с пультом – это понятно.

Но судьбу псковского театра «Жаворонок» может изменить. Это, конечно, колоссальный шанс быть услышанными. Здесь могут сыграть роль даже конъюнктурные соображения: об этом сейчас никто не играет. Люди искусства сейчас об этом даже не говорят. Долгое время им было почти не прилично заниматься состоянием общества: занимал только отдельный человек – его характер, страсти, желания, жизненный сюжет, отношение к общечеловеческим ценностям, извините за выражение. И ведь, кажется, доигрались до того, что уже нет ни общества, ни человека. Настоящего человека. Но и желание хотя бы увидеть его, оказывается, тоже никуда не делось.

«Тема возникла давно, только рано мне было за неё браться. А сейчас стало как-то совсем понятно», - Семён Верхградский на минуту задумывается. Это не осторожность в выборе слов – зачем она теперь? Это, вероятно, желание быть понятым незнакомым человеком: «Понимаете, страна стоит. Хотя и президент, и премьер – они ведь, наверное, хорошие молодые люди.

Но страна стоит, стагнация полная! Я бы сам вышел на площадь, пока не понимаю на какую. Все наши благие намерения упираются в стену. И я не знаю, как её сдвинуть. Но как только пойму – я выйду на площадь, рискуя чем угодно».

Карл (М. Плеханов): «Но я же вам говорю, я всего боюсь!..» Фото: Александр Сидоренко

Неужели это витает в воздухе?..

Воздух, между тем, был горяч, почти душен. Страна вокруг стояла, а ещё сидела на скамейках, пила пиво в сквере у театра, смеялась и вообще – неплохо себя чувствовала.

А я, уже когда Семён Яковлевич вернулся в театр, подумала: почему «Жаворонок» только МОЖЕТ изменить псковский театр? Театр уже изменился! Никогда в жизни я им ещё не гордилась. После этого спектакля – горжусь.

Может быть, для кого-то это признание будет иметь значение.

Елена ШИРЯЕВА,
специально для «Псковской губернии»

 

1 См.: За что не жалко умереть. Интервью с В. Н. Яковлевым. Беседовала Е. Ширяева // «ПГ», № 14 (333) от 11-17 апреля 2007 г.