Возвращение на Вислу

Известный тезис о том, что в одну реку нельзя войти дважды, может быть опровергнут

Последние несколько лет фраза «российско-польские отношения» в сообщениях российских СМИ чаще всего употребляется в сочетании со словами «ухудшение», «напряжение» и «осложнение».

В формуле отношений между двумя странами, которую рисуют газеты и телевидение, «минусы» преобладают над «плюсами». В «активе» у нас расселение славян с берегов Вислы, мультяшные братья Болек и Лёлек, Барбара Брыльска, Станислав Лем, собаколюбивые польские танкисты и Варшавский договор. В «пассиве» – Иван Сусанин, разделы Польши, Катынь, провал Варшавского восстания, период советской власти в Польше, ныне именуемый поляками «оккупацией», избиение детей российских дипломатов в польской столице и польских журналистов в российской, площадь Дудаева в Варшаве, «майдан» в Киеве и Северо-Европейский газопровод на дне Балтийского моря. «Минус» растет на глазах, «плюс» находится в затяжной стагнации. Результат уравнения, в итоге, получается отрицательный.

Не мясом единым

Марек Островский, руководитель международного отдела еженедельника «Polityka». Фото: Максим Андреев.

Ознакомительная поездка в Польшу политологов и специалистов по международным отношениям из регионов Северо-Запада России, организованное генеральным консульством Польской Республики в Санкт-Петербурге в последней декаде ноября, также пришлась на очередной этап «похолодания».

Как раз накануне Варшава потребовала от Москвы отменить наложенный год назад запрет на импорт в Россию польского мяса, а также ратифицировать Энергетическую хартию, обязывающую Россию предоставлять свои газопроводы для прокачки газа, приобретенного европейскими потребителями в других странах. В противном случае Польша отказывалась подписывать мандат Еврокомиссии на начало переговоров по новому соглашению о стратегическом сотрудничестве между Россией и Евросоюзом.

В результате, в ходе чуть ли не каждой встречи, а их в ходе визита было чрезвычайно много – с чиновниками, журналистами-международниками, аналитиками, экспертами – разговор заходил о мясе, газе, и о том, чем вся эта история закончится и как повлияет на отношения наших стран.

Первая страница свежего номера польского еженедельника «Polityka», вышедшего в свет в эти дни, была украшена фотографиями президентов России и Польши и не нуждающимся в переводе заголовком: «Kto kogo?». Подобная постановка вопроса является более чем ярким свидетельством непростых отношений между соседями.

К чисто прагматическим интересам примешивается и своего рода «состязательный дух». Если бы этот вопрос перестал быть для обеих стран вопросом национального престижа, его было бы легче решать, - уверены эксперты польского «Центра Восточных Исследований».

«Мясной вопрос» выявил сложное переплетение интересов различных стран и как под увеличительным стеклом показал возросшее напряжение между Россией и Евросоюзом. В Европе отлично понимают, что Москва использует формальную процедуру эмбарго для решения политических задач. Жертвой российских политиков уже стали грузинские и молдавские вина, и польское мясо, возможно, не последнее в этом ряду.

Россия, неплохо заработавшая на росте нефтяных цен [ * ], стала говорить с европейскими странами с позиции силы, активно используя экономические инструменты в политических целях. Европейцев это раздражает. Если раньше их пугали якобы слабо контролируемые ядерные арсеналы бывшего Советского Союза, то теперь источникам угрозы служит отлично контролируемое Москвой «газовое оружие»: слоган «Газом нас багаче» стал любимым у российских властей.

По словам Олафа Осицы, эксперта фонда «Европейский Центр «Натолин», «крупнейшая проблема в российско-польских отношениях – энергетическая. Россия подходит к продаже своих природных ресурсов не только с экономической, но и с политической точки зрения. То, что Россия считает своей силой, в Польше считают проявлением слабости, нерациональности и эмоциональности ее политики. «Из пушки выстрелили в муху», - малые проблемы переносятся на уровень большой политики».

Поляков в частности и европейцев вообще пугает легкость перехода России от конфликта к диалогу и обратно. По мнению президента фонда «Центр международных отношений» Эугениуша Смоляра, у них до сих пор нет четкого ответа на вопросы «Чего Россия хочет?» и «Что она сделает?». «Мы совсем не понимаем российскую политику, а, следовательно, беспокоимся. В наших общих интересах ликвидировать источники раздражения. Никто из нас отсюда не переедет», - резюмирует пан Смоляр.

В то же время почти сорокамиллионная Польша сама уже давно претендует на то, чтобы играть более заметную роль в европейской политике. И конфликт с Россией стал еще одним способом выразить ее амбиции. Что, разумеется, нравится далеко не всем в Европейском Союзе.

Решение Польши было очень неожиданным, а такого в ЕС не любят, - уверены аналитики варшавского «Центра Восточных Исследований». По их мнению, адресатом вето был сам Европейский Союз: на одну из стран ЕС наложили санкции, а ЕС не считает это общей проблемой, чиновники в Брюсселе предпочитают заявлять, что это вопросы двусторонних отношений.

В том же духе высказывается и Лукаш Адамский, эксперт исследовательского центра «Институт международных дел»: «Это тест на солидарность в европейском сообществе, так как у нас нет уверенности, что ЕС учитывает интересы всех стран».

Правда, пока проявление «характера» дорого обходится Польше. «Все потирают руки: как хорошо, что это сделали вы, а не мы!», - сетует пан Адамский. Аналитики язвительно заявляют: «Польша выстрелила себе в ногу». Плана «Б», на случай, если Москва не дрогнет и не пойдет на уступки, у Варшавы, судя по всему, просто-напросто не было: это признают все польские эксперты, с которыми нам довелось общаться. А Москва действительно «не дрогнула»: российские власти играют на противоречиях внутри Европейского Союза, заявляя, что новое Соглашение о партнерстве и сотрудничестве между ЕС и Россией нужно в первую очередь самим европейцам.

«День Ивана Сусанина»

Дворец культуры и науки в Варшаве.

Несмотря на многочисленные сложности в отношениях между нашими странами, польские эксперты в один голос говорят: Россию в Польше воспринимают двойственно – как народ и как политическую систему. И отношение к этим двум «измерениям» совершенно разное. К народу – позитивное, хотя и есть определенные стереотипы, как, впрочем, возникают они между любыми двумя народами. А вот отношения с политической системой не складываются. Как выразился Якуб Боратынский, директор международных программ в Фонде Батория, «русские – хороший народ, только с руководством им не повезло».

То, что на официальном уровне отношения между Россией и Польшей не складываются, действительно, не вызывает особых сомнений. Достаточно сказать, что со времени последней официальной встречи президентов двух стран прошло уже 6 лет. И назвать дату новой встречи пока никто не может. «Было бы очень нехорошо, если бы президенты встретились, когда самые главные вопросы не решены», - заявляет Хенрык Литвин, вице-директор департамента восточной политики МИД Польши.

Что же касается второго, «неформального измерения» польско-российских отношений, то и здесь эксперты настроены пессимистично: непосредственного гражданского, общественного взаимодействия между Россией и Польшей нет. От имени гражданского общества с обеих сторон просто некому говорить.

В результате складывается парадоксальная ситуация. По словам Эугениуша Смоляра, отношение к немцам и Германии в Польше с каждым годом улучшается. К России – наоборот, ухудшается. «Мы не имеем права говорить, что Польша заслуживает особого внимания. Но немцы, которые принесли нам много горя, публично это признали и старались улучшить отношения», – комментирует это Марек Островский, руководитель международного отдела еженедельника «Polityka».

Приходится согласиться, что в России происходит примерно то же самое: Германия, благодаря многочисленным экономическим, культурным, общественным и политическим связям, нам едва ли не ближе, чем польские братья-славяне.

Причина, по мнению Олафа Осицы, в исторической памяти и расхождении национальных интересов. С интересами все более-менее понятно. России, привыкшей видеть Польшу в числе своих сателлитов, обидна ее «измена»: вступление в ЕС и НАТО, поддержка «оранжевой революции» на Украине. Мысль о том, что бывшая метрополия может на равных говорить с бывшей провинцией, для многих невыносима.

Однако у поляков, безусловно, свои резоны. «Кому-то в России кажется, что Польшу можно поставить в угол. Именно поэтому мы вступили в ЕС и НАТО», - поясняет Эугениуш Смоляр. «Процесс изменений на Украине идет в европейском направлении. Для нас это удобно. Гарантия стабильности – участие Украины в европейских структурах», – высказывает точку зрения польского МИДа Хенрык Литвин.

Что касается «исторической памяти», то у россиян этот пункт вызывает недоумение. Зла на поляков мы вроде бы не держим. А вот Польша, проигравшая в свое время России борьбу за доминирование в Восточной Европе, затем много веков подряд боролась за независимость. И без обид тут не обошлось.

Даже новый государственный праздник России – День народного единства – как будто специально выбран для того, чтобы добавить очередную ложку дегтя в межгосударственные отношения. В России мало кто задумывается над тем, что «День Ивана Сусанина», как уже окрестили новую дату, приурочен к изгнанию поляков из Москвы. Этот пласт истории для нас давно уже неактуален. А вот в Польше многие обратили на это внимание.

Впрочем, за примерами в глубь веков ходить не надо. Поводов для взаимных обид более чем достаточно в одном только двадцатом столетии. Своеобразным «памятником» всему негативному в отношениях между нашими странами в центре польской столицы высится Дворец культуры и науки, брат-близнец сталинских высоток в Москве, подарок советского народа польскому. Поляки считают «небоскреб», для постройки которого были снесены несколько кварталов старой Варшавы, символом советского тоталитаризма и несколько раз на полном серьезе собирались его либо снести, либо разобрать и подарить нам обратно.

Марек Островский, комментируя статью под говорящим заголовком «За какое прошлое мы боремся?», опубликованную в еженедельнике «Polityka», заявил: «Мне очень жаль, что необычайно близкий нам духовно русский народ систематически нам докучал. Мы очень дружески к вам относимся, но огромной травмой и трагедией было то, что вы пришли и остались здесь после 1944 года, и что никогда не было никакого жеста от российских властей по поводу Катыни».

В польской столице к 60-летней годовщине Варшавского восстания построили специальный музей, призванный, по словам его директора, рассказывать молодому поколению о событиях тех дней «смесью языка CNN и MTV: коротко, четко, ярко».

История вопроса, вкратце, такова: когда Красная Армия приблизилась к Варшаве, польское сопротивление решило поднять в столице восстание, чтобы самостоятельно освободить город и затем на равных разговаривать с советскими войсками. Восстание было жестоко подавлено: нацисты, разбив город на районы, начали проводить «зачистки». А Красная Армия, остановившись на противоположном берегу Вислы, не оказала повстанцам поддержки. По версии советских историков – потому, что войска устали после длительного наступления. По версии польских – потому, что Сталин решил наказать поляков за своеволие.

«Это – русские», – показывал экскурсовод польским школьникам на фотографии, изображающие Красную Армию на берегу Вислы… Музей Восстания впечатляет. В нем новейшими мультимедийными средствами впечатляюще передана трагедия одного из красивейших городов Европы, практически полностью превращенного в руины, но не сломленного и выжившего. Историю в нем фактически можно «потрогать». Вот только вряд ли отождествление сталинской ставки главнокомандующего и «русских вообще» будет способствовать улучшению отношения к России со стороны «поколения CNN и MTV». Но Польша и Россия связаны друг с другом не только газовой трубой: ведь расселение славян начиналось когда-то с берегов Вислы. Думается, мы все же об этом вспомним.

Максим АНДРЕЕВ,
Варшава - Псков.

 

* «Что вы вообще там делаете со всеми этими деньгами?!!!», - вопрошали нас польские эксперты, но нам оставалось лишь разводить в ответ руками, вспоминая слова Михаила Веллера: стабилизационный фонд – это что-то «вроде стабилизатора падающей бомбы — чтоб ровней вниз летела»…