Роковая весть

«Мы - дети Божии. А если дети, то и наследники», - учил святой апостол Павел. (Рим., 8: 16-17)

30 января этого года папа совершал традиционный обряд во имя мира – выпускал на волю белого голубя. Но птица не пожелала покидать папские покои. Папа проявил настойчивость, и со второй попытки голубь устремился ввысь. Он облетел площадь Святого Петра и вернулся в распахнутое окно к папе, как библейская голубка к Ною. Тогда подумалось: а ведь это знамение, ведь это душа тяжко больного понтифика не желает отлетать. Предчувствие оправдалось в полной мере.

Cвятой отец усоп в телесной немощи, но в ясном сознании. Его дух оставался неколебимым до последней минуты. В четверг вечером его охватил сильный жар. Понимая, что отпущенный ему срок земной жизни подошел к концу, он отказался от новой госпитализации, остался в своих апартаментах в Апостольском дворце и пожелал собороваться. В пятницу утром он в последний раз исполнил свои должностные обязанности главы церкви: принял отставку шести иерархов и назначил 17 новых епископов в епархии всех континентов, включая бывшие советские республики. Он встретил свой смертный час спокойно и бесстрашно – так же, как жил, подавая великий пример служения и мужества.

«Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?» - вопрошал апостол Павел, предрекая, что «тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие» (1 Кор., 15:54-55). Иоанн Павел II проповедовал уважение к священному дару жизни. Но и смерть заслуживает уважения. К истерзанному недугами папе она пришла как избавление от страданий. Умерла его плоть, но дух его не угас.

Современникам обычно не дано оценить во всей полноте историческое значение событий, свидетелями которых им довелось стать. Но об Иоанне Павле II уже сейчас можно сказать: это был не только один из величайших пастырей римско-католической церкви, но и выдающийся политик-борец, чьи деяния заставляют вспомнить времена, когда Рим одерживал победы над светскими владыками и наставлял их на путь истинный не силой оружия, но моральным авторитетом.

За свою двухтысячелетнюю историю Святой Престол претерпел множество потрясений. Папской тиарой порой украшали себя отъявленные негодяи, именем Христа вершился неправедный суд и творилось изуверство, папы бывали и палачами, и жертвами. Ныне извечный спор церкви с кесарем завершен. Царство Божие не от мира сего, но Святой Престол стоит на грешной земле, живет бедами и проблемами этого мира, в котором еще так много зла и несправедливости. Папа был страстным заступником за страдающих, угнетенных и обездоленных, его слово утешения и поддержки проникало сквозь берлинские стены и железные занавесы, его безмерная любовь смягчала самые черствые сердца.

О его заслугах в разрушении «империи зла» - большевистского царства, которое с подлинно антихристовой изворотливостью и наглостью выдавало себя за земной рай, – об этой его главной победе сказано немало. Империя рухнула не под натиском внешнего вторжения, и не из-за козней внутренних врагов. И уж конечно не от того, что участники «Беловежского сговора» подписали какую-то там бумагу. От бумаги царства не погибают. Они распадаются тогда, когда ослабевают скрепы страха. Твердая поддержка понтификом его восточноевропейской и в особенности польской паствы сыграла ключевую роль в глобальном крахе коммунизма.

Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
И в Евангельи от Иоанна
Сказано, что слово это Бог.

Вслед за Николаем Гумилевым Иоанн Павел II не просто напомнил, но и доказал нам это.

Покойный папа ввел католическую церковь в третье тысячелетие гораздо более сильной, чем она была до него. Он обращался с пастырским посланием к молодежи, к своим духовным внукам и правнукам, и юные души тянулись, как мотыльки, к свету деятельной любви.

Самым сокровенным и страстным упованием Папы было воссоединение христианских церквей, и он сделал ради исполнения этой великой цели больше, чем любой из его предшественников после Папы Павла VI и Вселенского патриарха Афинагора I, отменивших в 1965 году взаимные отлучения 1054 года. Будучи сыном славянского народа, он особенно остро переживал разобщение Рима и восточных церквей, сознавая в то же время, что, как писал другой неустанный проповедник воссоединения, Владимир Соловьев, «дух выше крови». Иоанн Павел II воспринимал разделение церквей как наказание за грехи прошлого и неустанно эти грехи замаливал. В своей энциклике Orientale lumen («Свет с Востока», 1995) он говорит о том, что различия западной и восточной церквей – это их «общее богатство», а не непреодолимое противоречие, что величайшее достояние христианства – «единство в разнообразии». Он понимал, хотя никогда не говорил этого прямо, что главная преграда этому единству – пастыри, а не паства. Ведь христианин чувствует себя дома в любом христианском храме; принимая причастие, он воссоединяется со всеми своими братьями и сестрами во Христе, ибо, по слову Павла, «как в одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело, так мы, многие, составляем одно тело во Христе, а порознь один для другого члены». (Рим., 12: 4-5) Чтя мучеников веры, он заклинал, обращаясь к православным единоверцам, помнить, во имя чего они претерпели свои страдания от языческих и атеистических властей: «Все едины в этих мучениках - в Риме, на Крестовой горе на Соловецких островах и в столь многих других лагерях уничтожения. Объединенные тенью мучеников, мы не можем не быть едиными». Он видел ключ к объединению во взаимном «познании сокровищ веры» и всячески способствовал такому познанию. Иерархи Русской православной церкви, увы, не вняли этому призыву. Но завет Иоанна Павла II останется его духовным наследием. «Мы - дети Божии. А если дети, то и наследники», - учил святой апостол Павел. (Рим., 8: 16-17) Не рабы, не несмышленые чада. Полноправные наследники.

Владимир Абаринов,
Грани.ру.