Не говори с тоской - их нет, но с благодарностию - были»…

РОДОСЛОВНАЯ

В этих записках-воспоминаниях я хочу рассказать о семье своего дедушки – большой, дружной семье, типичной для губернского Пскова конца 19-го и начала 20-го века. Семье интеллигентной, среднего достатка.

Дедушка Иван Федорович Жданко, псковский художник, учитель рисования в городских гимназиях, был родом из Псковской губернии, из Невеля. Учился в Витебске, затем в Санкт-Петербурге в художественном училище, закончив его стал работать в одной из петербургских типографий. Через несколько лет женился на дочери владельца типографии.

Брак этот оказался своего рода «мезальянсом»: его молодая жена Феодосия Петровна Чебышева происходила из семьи известных калужских помещиков. Один из ее дядей был известным академиком П. П. Чебышевым, другой брат отца – преподавал в Петербургской артиллерийской академии, тетя была замужем за Н. Н. Гончаровым, братом Н. Н. Гончаровой, жены Пушкина.

Вскоре после женитьбы Иван Федорович переехал в Псков. Семья сложилась любящая, дружная, чуть патриархальная, в которой, как говорится, царствовал муж, а правила жена. Детей было много – двенадцать. Но двое умерли в младенчестве.

Ни дедушки, ни бабушки, ни дядей в живых я уже не застала. Но знаю их хорошо и близко по рассказам, фотографиям, портретам, которые писал дедушка, по письмам, по домашнему укладу и особой атмосфере дома, в котором жила семья (он сгорел дотла во время Великой Отечественной войны).

Дом находился на Запсковье, на углу Ильинской (теперь улицы Труда) и Лесной (ныне улицы Волкова). Дом был двухэтажный, но небольшой. Семья занимала верхний этаж – пять комнат и мезонин. Несмотря на небольшой достаток, дедушка стремился – и дал! – всем детям хорошее образование: дочери получили гимназическое образование, а сыновья – высшее. Аркадий закончил Юрьевский (Тартуский) университет, второй сын Борис – Московский, получил юридическое образование, младшие Алексей и Павел – Петербургский, также по юридической части.

Дочери – Клавдия, Александра, Антонина, Екатерина, Валентина и Ольга - получили полное гимназическое образование в Мариинской гимназии.

Свою матушку Феодосию Петровну дети обожали, считали своим лучшим другом, отца хотя и побаивались, но глубоко уважали. К нему принято было обращаться на «вы». Неизменным членом семьи стала нанятая к первенцам няня, молоденькая девушка Наташа, которая в нашем доме дожила до глубокой старости, и я ее уже помню как «тетю Наташу», которую любила не меньше, а порой и больше, чем родных теток.

Когда с рождением детей дом стал тесноват, оборудовали хороший теплый мезонин, отгородили в середине дома еще одну спальню, пристроили мастерскую для дедушки. Полюбилось семье и место на Запсковье – в окружении четырех церквей: Космодемьянской, Ильинской, Богоявленской и Спаса Нерукотворного.

Душой, ее стержнем был, конечно, дедушка Иван Федорович. Он умер сто лет назад, в декабре 1900 года. Дедушка реставрировал иконы, собирал старинные церковные и светские книги. Я помню, в бывшей его мастерской хранились издания, еще написанные от руки, на пергаменте, сделанном из телячьих шкур, в кожаных, закрывающихся на серебряные замочки, переплетах. Было много картин, написанных и дедушкой, и подаренных ему известными художниками.

До моих времен сохранилась часть мебели, приобретенной еще дедушкой. Она была добротная, из дуба, карельской березы, ореховая. Ее не стремились менять согласно моде, которая и в те времена была так же переменчива, как теперь. Одна стена в гостиной комнате представляла собой сплошной книжный стеллаж. Книги обязательно покупались с каждого полученного жалованья. Выписывались журналы с литературными приложениями. До моих времен сохранились подшивки «Нивы», «Родины», «Здравия семьи». Помню фортепиано (кабинетный рояль) красного дерева. Бабушка Феодосия Петровна увлекалась музыкой, и в доме устраивались «музыкальные вечера» для себя и близких друзей, особенно когда подросли дети. В доме часто собирались гости, зимой играли в лото, фанты. В рождественские каникулы обязательно ездили в Петербург к родственникам. Там ходили в оперу и на балет, в музеи. Конечно, ездили только старшие дети. В Петербург обязательно ездили в новых платьях, сшитых своими руками. Летом бабушка с младшими детьми выезжала на дачу в Череху, где все годы снимали один и тот же дом. Там было особенно весело: по воскресеньям приезжали из города дедушка, старшие дети. Вместе с ними – друзья, знакомые. Весело отмечались праздники, особенно дни ангелов всех членов семьи. Задолго до этого дня готовились подарки, обязательно делали их своими руками. Подарки делали втайне не только от виновника торжества, но и друг от друга. И каждый стремился узнать секрет другого. В конце концов все обо всем узнавали, но это ничуть не мешало веселью.

Десять детей Жданко родились «как по заказу»: первые пять – три девочки (Клавдия, Александра, Антонина) и два мальчика – Аркадий и Борис. Затем был перерыв - и появилась, как шутили, «перчатка на другую руку»: дочери Екатерина, Валентина и Ольга и сыновья Алексей и Павел. В семье детей называли, как было принято в их кругу, уменьшительными именами: Антонину – Ниной, так она и осталась для меня тетей Ниной. Алексей для семьи и близких друзей был Лёля.

Основой воспитания в семье было трудолюбие, любовь и доброжелательность. Любовь не только к близким, но вообще к жизни: людям, природе, животным, ко всему и всем, кто и что окружает. Все дети имели свои обязанности. В доме были наборы столярных и слесарных инструментов. Старшие мальчики занимались починкой мебели, посильным ремонтом, уборкой снега, уходом за садом. Когда приобрели лошадь, чтобы дедушка мог ездить на службу, а бабушка с младшими детьми - на прогулки, уход за ней целиком возлагался на мальчиков.

Бабушка была искусная рукодельница, учила этому дочерей. Старшие, лет с 14-15 обшивали всю семью (не считая, конечно, дедушкиных форменных мундиров).

В доме всегда было много животных – кошек, собак, птиц. Почти все они попадали в семью из-за трагических для них обстоятельств: больные, выброшенные, потерявшиеся. Брать их домой не запрещалось, но с непременным условием: «кто принес, тот и ухаживает».

Дядей своих, и старших, и младших, я не знала лично. Аркадий умер во время эпидемии сыпного тифа в 1920 году, и псковичи долго хранили память о нем, как о замечательном враче. Борис учился в Москве и после смерти отца в Псков приезжал только на похороны матери. Дяди - Лёля и Павля - волею судьбы после революции застряли в Эстонии и по новым эстонским законам их не пропустили в Россию даже попрощаться с матерью. Но росла я в их незримом присутствии: «эту скамеечку делал дядя Павля», «эту картину писал дядя Лёля», многое напоминало о них.

Тетю Клавдию я знаю меньше всего. К тому времени, когда родилась моя мама, она была уже замужем и жила в Нижнем Новгороде. У нее было двое детей: сын Лева, он погиб на фронте Великой Отечественной войны, и дочь Наташа – тоже фронтовичка-связистка и тоже ее уже нет. Их дети – уже правнуки Жданко - Лева и Вероника - и сейчас живут в Нижнем Новгороде, уже имеют взрослых детей – пятое поколение Жданко.

Тетя Саша, вторая дочь, была заметной фигурой в губернском Пскове. Несколько лет после окончания гимназии она провела за границей, совершенствуясь в языках. Немецкий и французский знала в совершенстве. Возвратившись в Псков, работала в одной из псковских женских гимназий. Учительствовала и в первые годы советской власти, но за свое «непролетарское» происхождение была уволена с преподавательской работы. До Великой Отечественной войны зарабатывала частными уроками по немецкому и французскому языкам. Своей семьи у тети Саши не было, много времени она посвящала племянникам.

После смерти дедушки бабушка осталась с четырьмя несовершеннолетними детьми – Алексеем, Валентиной, Павлом и Ольгой. Жизнь резко изменилась, достаток упал – только пенсия после дедушки. «Осью» семьи стала двадцатичетырехлетняя Антонина. Моей маме в это время было восемь лет, и старшая сестра Нина стала ей второй мамой, а мне – единственной «бабушкой».

Тетя Катя, как и все в семье, придерживалась «либеральных», народнических взглядов, уехала учительствовать в Карамышевскую земскую школу. Там вышла замуж за внебрачного сына помещика Карамышева Степана Антоновича Ковалевского, неплохого художника, страстного охотника. В 1912 году у них родилась дочь Людмила, и Ковалевские перебрались в родовой дом в Псков, под опеку неутомимой тети Нины. Тетя Катя учительствовала в Мишаринской школе, что была возле церкви Иоанна Богослова почти тридцать лет. Умерла она в 1946 году и похоронена на Мироносицком кладбище, вместе с дедушкой.

Алексей в Эстонии женился на эмигрантке из России. В 1921 г. родилась дочь Татьяна. Она окончила, так же как и ее дядя Аркадий, Тартуский университет, была врачом и умерла в 1958 году в городе Кохтла-Ярве. О судьбе дяди Павла известно немного. Намаявшись в Эстонии без работы, он в 30-х годах уехал во Францию, затем в Марокко, там его и застала война, и след его потерялся навсегда.

Тетя Валя после окончания гимназии устроилась на работу. Знаю, что она окончила курсы машинописи и стенографии, работала в городских учреждениях. Вскоре после революции тетя Валя вышла замуж за видного эсеровского деятеля Федора Петровича Шильнева, городского ветеринарного врача.

История этого брака романтична. Он был много старше ее, женат, имел детей. Так как жена происходила из духовенства, то о разводе не могло быть и речи. Тайная любовь немолодого эсера и молоденькой машинистки-бесприданницы длилась чуть не 20 лет, и только овдовев он смог жениться на ней, увы, уже не совсем «молоденькой». Брак был недолгим, но счастливым. В 30-х годах Ф. П. Шильнев, как бывший эсер был арестован и сослан в Забайкалье. Тетя Валя поехала к нему, но не застала в живых: он умер в Нерчинске от воспаления легких. В 1939 году не стало и тети Вали.

И последняя глава – о младшей дочери Жданко Ольге, моей маме. После окончания гимназии она поступила на курсы сестер милосердия и уехала на фронт начавшейся первой мировой войны. Там познакомилась с моим будущим отцом Георгием Николаевичем Броведовским, вышла замуж. Уже в гражданскую они уехали на родину отца – в Черниговскую губернию на Украину, где я и появилась на свет. Вскоре семья приехала в Псков. Бабушки к тому времени уже не было в живых, она умерла в 1922 году и легла рядом со своим горячо любимым мужем на Мироносицком кладбище. В 1952 году упокоилась и добрый семейный ангел тетя Нина.

В 1980 году в Ленинграде умер последний Жданко – Аркадий. Сейчас с этой фамилией не осталось никого. По линии дочерей Ивана Федоровича Жданко в Пскове живет его правнучка Анна Алексеевна Гунченко, внучка Екатерины Ивановны, и я. Фамилии у нас уже другие, но мы гордимся нашими предками, тем, что хоть несколько строк в историю нашего города вписали и они..

Нина Молчанюк
(Броведовская-Жданко).