Подобрать ключик для каждого свой

Андрей Царев: «Когда мы научимся видеть в любом человеке равного себе, тогда жить будет легче всем»

Награда нашла героя. 23 декабря в Санкт-Петербурге состоялось вручение ежегодной премии «За подвижничество», что значит – за самоотверженный, благородный труд во имя высших ценностей, на благо людям. Одну из шести премий 2003 года получил пскович, директор Центра лечебной педагогики Андрей Царев.

Премия учреждена Институтом «Открытое Общество» и вручается «в знак уважения и благодарности за подвижническую деятельность и вклад в развитие культуры России» с 1997 года. С 2003 года ее присуждает международный благотворительный фонд имени Д. С. Лихачева.

«Это заслуга очень многих людей» – говорит Андрей Царев о своей награде:

- Я не считаю себя подвижником, я просто делаю свою работу. А то, что я получил эту премию, – это большая честь. Это признание работы очень многих людей, в первую очередь активной поддержки наших немецких друзей, признание работы всего нашего коллектива.

Уникальный, к сожалению

Стены уникального образовательного учреждения – «к сожалению, уникального», как говорит его директор, – украшены рисунками и мозаикой. На полках выставлены работы из дерева и глины. Что-то – подарки гостей, но большей частью – это творчество учеников. Спрашиваю Андрея Михайловича:

- Вас еще не признали центром наивного искусства?

- Нет, такого пока нет! Мы участвовали в некоторых выставках, но для больших, серьезных – пока не наработали материала. Хотя есть такие работы детей, которые хотелось бы повесить и смотреть.

Эти произведения – все добрые, жизнерадостные – действительно производят сильное эмоциональное впечатление. Особенно если вспомнить, что созданы они детьми, для которых самостоятельно поесть – это уже большое достижение.

Дети-инвалиды с тяжелыми нарушениями интеллекта всегда считались необучаемыми. Лечебно-педагогический центр в Корытово доказал обратное.

Сдайте?

История ЦЛП началась с создания в конце 1980-х гг. Псковской ассоциации родителей детей-инвалидов. Наиболее активными ее членами были те родители, чьи дети имели тяжелые множественные нарушения развития, считались «необучаемыми» и должны были всю жизнь провести в четырех стенах. Многие из них слышали от врачей, от знакомых, от посторонних людей совет отдать ребенка в специализированные государственные интернаты. «Сдайте, чего вы мучаетесь?»

Андрей Царев присоединился к деятельности ассоциации в 1989 году, когда у младшей дочери Кати, вследствие органического поражения мозга обнаружились черты аутизма и трудности с развитием интеллекта. Задачей, которая стояла перед ним, было отыскать возможность для обучения таких детей.

В то время пределом мечтаний было найти помещение, чтобы хотя бы встречаться, организовать общение детей. «Поиски места, после ряда неудачных переговоров с администрацией города, области, привели в церковь, – вспоминает Андрей Царев. – Мой знакомый священник, отец Павел Адельгейм тогда открывал школу при церкви, и мы пришли спросить, не найдется ли там места для занятий. Отец Павел сказал: да, конечно».

Это был 1991 год. Отец Павел Адельгейм был включен в состав делегации, которая направлялась в Германию в рамках акции примирения с СССР. Там он жил у священника, имевшего опыт работы с детьми-инвалидами. Это был Клаус Эберль, ныне – почетный гражданин г. Пскова.

Клаус Эберль приехал в Псков в июле 1991 года и встретился с родителями детей-инвалидов. Как вспоминает Андрей Царев, они буквально завалили его своими проблемами.

С головой «как Дом советов» он вернулся в Германию, пообещав что-нибудь придумать.

Почти год ничего не было слышно. Но в июне 1992 года из Германии приехала целая делегация. Члены евангелической церковной общины Вассенберга собрали деньги на то, чтобы купить или построить дом для занятий.

Мэр не понял, но поверил

Кроме денег, немцы обладали настойчивостью и убедительностью, которые очень пригодились в долгих переговорах с городской администрацией. Потребовались усилия, чтобы доказать властям необходимость создания образовательного центра для необучаемых детей. В сентябре 1992 года договоры между администрацией города и евангелической церковной общиной Вассенберга о сооружении и о деятельности ЦЛП все-таки были подписаны.

Андрей Царев вспоминает, что это было непросто:

- Надо отдать должное администрации Пскова – по тем временам не было ни каких-то законов, которые позволяли обучать таких детей, ни нормативных актов, регулирующих деятельность такого рода учреждений. И все-таки Александр Прокофьев подписал договор. Сказал Клаусу Эберлю: я ничего не понимаю, но я вам верю.

В декабре 1992 года Андрей Царев был официально принят на должность директора Лечебно-педагогического центра, строительство которого весьма ускорили 800 тысяч немецких марок, выделенных правительством земли Северный Рейн–Вестфалия, где очень вовремя тогда проходили выборы.

Весной 1993 года уже были найдены и отправлены на стажировку будущие преподаватели центра (опытом, а заодно и оборудованием, поделилась немецкая школу Рурталь, будущий постоянный партнер ЦЛП). Одновременно отбирались будущие ученики.

С 3 сентября 1993 года в центре начались занятия. И первой задачей педагогов было научить детей, не имевших ни малейшего опыта общения с посторонними, находиться вместе в одном помещении, «потому что они расползались, как жуки».

Всем пример

В 2003 году ЦЛП отметил свой десятилетний юбилей. Его опыт известен по всей стране и получил широкое признание. Министерство образования ссылается на центр как на свою «экспериментальную площадку» по работе с детьми, имеющими множественные нарушения развития (что, впрочем, пока не отражается на финансировании). Работа Андрея Царева и его коллег меняет само отношение к таким детям.

- Если сравнить детей, которые никогда не проходили обучение, и детей, которые обучаются в центре, какая между ними разница?

- Очень большая. Если взять детей, которые находятся в интернатах, при условии, что с ними не проводилось обучение, то раньше это было очень жалобное зрелище. Дети, которые самостоятельно не передвигаются – просто лежат, с ними ничего не происходит. Дети, которые нуждаются в какой-то активности, подвижности – они сидят на полу и раскачиваются.

Я буквально два дня назад был в интернате, и меня порадовали изменения, которые там произошли за последние три года. Персонал стал работать с детьми. Сначала сотрудники интерната не верили, что эти дети что-то могут. Они говорили: вот мы посадим цветочки, а через несколько часов их уже нет, дети их вырывают или растаптывают. А сейчас там ухожено, все красиво, потому что они делают это вместе с детьми, не за них, а вместе с ними. То есть детей научили, показали, что от созидательной деятельности можно получать удовольствие, что это даже приятнее, чем разрушать. Действительно, у детей стали другие лица – не просящие, умоляющие, а уверенные в себе, жизнерадостные.

- Андрей Михайлович, а что можно сказать о самооценке ваших учеников?

- Это одна из областей, которыми мы тоже обязательно занимаемся – познание себя. Такие дети воспринимают себя как равных с другими людьми. Поэтому хорошо бы, чтобы мы их тоже так воспринимали.

- Они не чувствуют, что им чего-то не достает?

- Трудно сказать, кто-то чувствует, кто-то нет. Но если мы не проявляем к ним жалость, это не травмирует.

А вот когда начинаешь жалеть, «бедненький–несчастненький», тогда появляются и слезы, и остальное. Во многом их самооценка зависит от нашего отношения. В детских садах – сейчас и в России появились интеграционные детские сады, куда принимают детей с нарушениями различной степени тяжести, – нормальные здоровые дети в 3-4 года не различают, какие у другого нарушения, какие особенности, они все воспринимают друг друга равными.

- А как же пресловутое «дети жестоки»?

- Все бывает. Но когда ребенок видит, что другой нуждается в помощи, например, не ходит, а ему нужно что-то взять, то он просто берет это и приносит. То, что мы специально, искусственно пытаемся сформировать среди равных детей, естественным образом образуется, когда в одном коллективе находятся дети с разными возможностями.

- Такие коллективы на пользу и тем, и другим?

- Абсолютно. И еще не известно, кому больше на пользу. Здесь закладывается толерантность. Когда начинаешь на уровне школы с этим работать – уже другое отношение.

Другие

За все время нашей беседы Андрей Михайлович ни разу не назвал воспитанников ЦЛП «ненормальными», «инвалидами» или «больными». Он говорил: «эти дети». Просто другие. Необычные. Такое отношение к детям с тяжелыми нарушениями развития – результат многолетних наблюдений и общения с ними.

- Бывает, что, если у ребенка нет обычных способностей, то это заменяется какими-то особенными?

- Да, конечно. Вот у моей Кати – невероятная ловкость, цепкость. Она хорошо развита физически, несмотря на сколиоз и плоскостопие. Одна девушка, Юля, у нас замечательно поет, у нее отличный слух, голос. Мальчик, Сережа, проявляет настойчивость, усердие, которым могут позавидовать обычные дети.

- А встречаются случаи какой-либо сверхчувствительности?

- Это есть у всех. Эти дети очень метеозависимы, и они хорошо чувствуют настроение человека. Они очень избирательны в общении. Чутко реагируют на состояние других. Дети что-то видят, что мы не видим, это однозначно, но что конкретно – сложно узнать, и они сами объяснить, разумеется, не могут.

- А они могут использовать свои необычные способности, чтобы ориентироваться в мире?

- Мы как раз этим и занимаемся – пытаемся «открыть дверцу», подобрать ключик, для каждого свой, чтобы ребенок открылся миру, cмог проявить себя. В некоторых случаях это удается, и ребенок делает скачок в развитии. Но скачком можно что считать – девочка, которая изначально никого не подпускала к себе, не давала до себя дотронуться – просто сильно кричала в таких случаях, – стала очень отзывчивая, ласковая и коммуникабельная – это большой скачок для нее. Другой случай, когда у мальчика совершенно отсутствовала предметная деятельность, речь, а теперь он работает в мастерских.

Я знаю, правда, не у нас, девушку с синдромом Дауна, которая пишет прекрасные стихи. Есть люди с аутизмом, которые раскрывают себя через живопись. Некоторые не могут определить, что нарисовано на картинке, но могут очень многое рассказать по памяти. Мы говорим в таких случаях, что происходит мозаичное развитие, какие-то центры мозга поражены и спят, а какие-то, наоборот, слишком активны. За это сильное в детях нужно цепляться и на этом развивать их личность. Когда человек что-то может, он более уверен в себе, для него это очень важно в личностном плане.

Мы вместе живем

- Андрей Михайлович, а насколько так называемые «ненормальные» дети нуждаются в так называемом «нормальном» обществе?

- Это действительно спорный вопрос – а нужно ли этим людям наше испорченное общество? Есть такой философ – Жан Ванье, канадец. Он организовал свою общину, где живут дети и взрослые с умственными нарушениями. Вот он как раз считает, что не нужно заниматься интеграцией, потому что эти люди более чистые душой, более светлые, и им не нужно попадать в наше испорченное общество.

Но мы все-таки придерживаемся немножко другой философии. Конечно, с обществом у нас далеко не все в порядке, но эти дети – тоже люди и тоже являются его частью. И общество должно не только помогать им, но и учиться у них.

- Чему, например?

- Например, воспринимать вещи такими, какие они есть. Быть более искренними, желать жить так, как желают жить эти люди, стремиться к радости. В общем-то, через них можно научиться по-другому относиться к человеку. Воспринимать его, не оценивая его полезность: насколько он может хорошо трудиться, производить какие-то материально значимые ценности. Эти дети, к сожалению, а может, и не к сожалению, в большинстве своем никогда не смогут окупить затраты на их обучение, обеспечение их жизни, но они значимы, потому что они люди. Поэтому их иногда считают призывом к человеколюбию.

- Что лично Вам дала эта работа?

- Я думаю, как раз отношение к человеку. Это сыграло очень важную роль, я думаю, для всех, кто работает здесь. Именно восприятие человека не по его полезности, а по его человеческой сущности как таковой. Человек он и есть человек, вне зависимости от того, что он может, что он умеет, больной он или здоровый. Без этого понимания невозможна интеграция в широком смысле слова. Это касается всех наших проблем: межнационального характера, этнического, социального.

По мнению Андрея Царева, отношение к старикам и детям-инвалидам – беспомощным, несамостоятельным людям – многое говорит об обществе. В России часто можно услышать упреки: мол, здоровым не хватает, а вы столько на больных тратите.

В США он встретил предпринимателя, который взял на работу двух «неполноценных» ребят, уже взрослых: «Спрашиваю: почему вы их взяли, наверное, есть какие-нибудь льготы по налогам? Нет, говорит. А почему? Ну как же, мы вместе живем, в одном городе. Для него само собой разумеющееся, что он дает возможность устроиться в жизни таким людям. Даже в ущерб себе – он мог взять «нормальных», которые будут работать лучше, но взял этих. Это показывает как раз то отношение к человеку, которого нам пока не достает. Когда мы научимся видеть в любом человеке равного себе, тогда жить будет легче всем».

Тонкие материи

Какое бы радостное впечатление ни производил ЛПЦ, какие бы надежды не рождал, работать там не всегда легко и просто. Бывает, что дети заряжают персонал центра своей энергией, но бывает, наоборот, забирают все силы. Эмоциональный климат переменчив, а управлять им практически невозможно.

При ветреной погоде у многих детей бывает болезненное внутреннее состояние, а значит – крик, агрессия. В полнолуния учащаются приступы эпилепсии. «Нам трудно этим управлять, - признается директор центра, - не от нас это зависит, а от кого-то свыше. Мы всегда стараемся создать, насколько это возможно, комфортную обстановку для детей, чтобы избежать таких проявлений, и для педагогов это тоже важно».

- Бывали моменты, когда Вам хотелось все бросить?

- Были. Но они быстро проходили. Это так же, как с любым другим человеком, когда что-то не получается. Бьешься головой о стенку и думаешь, что лучше, наверное, заняться чем-либо другим, а это пусть делает кто-то более умный, более талантливый. Но сразу возникает вопрос: а что ты еще умеешь?

- Над чем еще предстоит работать?

- Нужно создать условия для отдыха детей и родителей. Пока в области нет ни одного летнего лагеря, который мог бы принять таких детей. Надо искать возможности для того, чтобы создавать общежития для ребят, которые стали взрослыми, жить самостоятельно не могут, а родители больше не имеют возможности за ними ухаживать. Пока у них одна дорога – в интернат.

- Что Вы посоветуете родителям, которые могут столкнуться с той же проблемой, с которой в свое время столкнулись Вы?

- В первую очередь, не надо воспринимать появление такого ребенка в семье как наказание. Не надо считать, что вы должны, должны, должны – обычно родители в этом случае считают, что они должны всем, в первую очередь своему ребенку.

Важно, чтобы родители знали куда обратиться, чтобы не боялись будущего – своего и своего ребенка. Появление такого ребенка в семье, конечно, не сделает жизнь легче, но позволит воспринимать человека действительно иначе. Сейчас в Пскове благодаря деятельности очень многих людей сложилась цепь организаций, которые оказывают помощь семьям от рождения ребенка и до зрелого возраста. Есть не только надежда, есть опыт и конкретные условия для того, чтобы эти ребята могли вести достойную жизнь, оставаясь в обществе. Хотя еще много проблем. Если есть желание, энергия, то над этим надо работать, не дожидаясь, когда государство принесет все на блюдечке.

Светлана ПРОКОПЬЕВА.