Жизнь после смерти

Как только поступила информация о том, что террористы обезврежены, иду к автобусам, что стояли наготове: «Мужики! Возьмите с собой!» Один из водителей мнется, но все же соглашается взять. Истерично размахивающий руками гаишник за оцеплением пропускает нас к ДК.

Возле фасада здания десятки машин «скорой» с включенными маяками. А из здания начинают выносить трупы заложников и выводить под руки живых. Безвольно болтающиеся руки и ноги, полуголые тела...

Нервозная и без того остановка «завинчивается» с каждой секундой.

— А ты чего встал?! — кричит нашему водителю милиционер, — давай под загрузку! В салон вскакивает девушка в форме «скорой помощи» и кричит мне: «Помогай!» Вместе с людьми, чью форму у меня уже нет времени разглядывать, начинаю затаскивать в автобус заложников. Первая — девушка с длинными волосами и отрешенным взглядом.

— Зовут как?

Моргает, ничего не понимает. Хлещу ее по щекам: дыши, глубоко дыши!

Девушка кивает, и я укладываю ее на задние сиденья. Следом затаскиваем людей без сознания. Не знаю отчего, но на женщинах практически отсутствует верхняя одежда. Такое впечатление, что оказался на нудистском пляже...

Оля, фельдшер «скорой», вместе с которой мы орудуем в автобусе, все время поторапливает МЧСников и милиционеров: «Скорее, скорее — не довезем».

Поехали! Автобус начинает пробиваться сквозь заторы спецтехники. Но нам с Олей некогда смотреть по сторонам.

— Стоп! Этот уже холодный, на него не отвлекайся... ты кто, репортер? — догадывается она.

Мы буквально летим по улицам и мечемся среди лежащих на полу в бессознательном состоянии людей. Наш водитель Василий сначала останавливался на светофорах.

— Да пошли они на х...! — кричу я ему, — сигналь беспрерывно! Езжай!

Мы с Олей мечемся от одного заложника к другому и делаем непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Двое мужчин на передней площадке совсем плохи. Бьемся с ними минут пять. Опять молочу одного из них по лицу со всей силы: «Дыши, гад!»

Задышал и даже моргнул. Пока возились с ними, умер один человек на задней площадке. Мимоходом я пересчитал людей в автобусе: 22 человека. Помочь всем мы не успеваем. Оля чуть не плачет: «Сумка с лекарствами осталась в «скорой». У нас только аптечка водителя. Худенькая девушка лет 20 сидела на переднем сиденье. Мы за ней не уследили. Умирать буду, а себе ее не прощу. Она умерла...

Салон до краев наполнен запахом экскрементов. Видимо, так действует на кишечник газ, который применили спецслужбы. Подлетаю, наступая то и дело на разбросанные тела, к той девушке, что занесли к нам самой первой.

— Зовут-то как?

— Юля.

— Сколько лет?

— 14.

Беру у нее телефон родителей и обещаю позвонить.

Рядом на сиденье болтает из стороны в сторону головой 16-летний Аркадий. Около него хрипит и давится слюной еще один молодой человек. Хватаю руку Аркаши и велю держать за волосы соседа. Вообще из 22 человек только 4 как-то реагируют на действительность. Остальные отравлены и контужены.

Вылетаем на Ленинский. Наш путь — до 1-й Городской больницы. Ленивые гаишники, когда мы с ревом клаксона проносимся мимо, куда-то разбегаются. Ворота больницы перегораживает шлагбаум. Матом в окно шугаю охрану: «Уснули б...! Открывай!» И водителю: «Вася, тарань шлагбаум на хрен!»

Помогает. У приемного отделения руки в брюки скучают менты. Тут уже Оля не выдерживает.

— Какого хрена вы встали, гады?! А ну таскать!

Менты вместо этого убегают за врачами. Сразу из приемного отделения высыпает человек 6-7. У меня от напряжения уже дрожат руки. Безвольные тела так и норовят свалиться на пол. Мы таскаем. Помогают и частные охранники.

И вот — самое страшное. В салоне остаются только трупы...

После недолгого препирательства больница соглашается взять и их.

Едем обратно. Курим. Оля устало говорит в пустоту: «Сволочи, какие сволочи! Но слушай, остальных-то мы довезли? Ведь справились, а?»

То, что заложники были серьезно отравлены газом, косвенно подтверждает и тот факт, что девушка Юля Костерова, которую занесли в автобус самой первой, перепутала даже свой возраст. Когда я позвонил ей домой, мать сказала, что ей не 14 лет, а 22 года. К тому же все заложники в пути практически ничего не слышали. То ли газ так подействовал, то ли их оглушили шоковые гранаты...

Дмитрий КАФАНОВ. «Московский Комсомолец».