Короче говоря

Андрей Арьев в предисловии к ставшему прорывным трёхтомнику Сергея Довлатова, изданному в Петербурге 1993 году, вспоминал о «Письмах к отцу» Франца Кафки в изложении Довлатова: «Да, да, помнишь, что он там говорит? «Отец! Каждое утро, опуская ноги с дивана, я не знаю, зачем мне жить дальше». Каждое утро! О!.. О!..» И Серёжа удручённо крутил головой и сам едва не шатался». А потом оказалось, что таких слов у Кафки Арьев не обнаружил. Это особенность довлатовских повестей, его письменных и устных рассказов и записных книжек. Он домысливал, сочинял, перерабатывал… Часто получалось правдоподобнее, чем было на самом деле. Хотя многие обижались.

«Он про всех придумал…»

Некоторые до сих пор считают, что Сергей Довлатов всего лишь записывал то, что происходило с ним и его друзьями. Когда работал в газете «Советская Эстония», водил экскурсии с турбазы в Пушкинских Горах, редактировал газету «Новый американец»… Тот, кто ставит знак равенства между тем, что описано в книгах Довлатова, и тем, что было на самом деле, не замечают главного.

Вымысел Довлатова почти всегда был основан на реальных событиях, но от самих событий мог отстоять довольно далеко.

На третьем довлатовском фестивале искусств «Заповедник», который пройдёт в Псковской области с 15 по 17 сентября 2017 года, откроется выставка «Я знал Довлатова» художника Георгия (Гаги) Ковенчука.

Довлатов тоже знал Ковенчука. В «Соло на ундервуде» Сергея Довлатова есть такая сцена:

«В Ленинград приехал Марк Шагал. Его повели в театр имени Горького.
Там его увидел в зале художник Ковенчук.
Он быстро нарисовал Шагала. В антракте подошёл к нему и говорит:
- Этот шарж на вас, Марк Захарович.
Шагал в ответ:
- Непохоже.
Ковенчук:
- А вы поправьте.
Шагал подумал, улыбнулся и ответил:
- Это вам будет слишком дорого стоить».

Года за два до своей смерти Гага Ковенчук комментировал этот эпизод-анекдот из «Соло на ундервуде».

«Он про всех придумал, - говорил Ковенчук о Довлатове, вспоминая свою встречу с Марком Шагалом в гостинице «Европейская». - Он знал, что я встретился с Шагалом… Приехал Шагал, который был хорошо знаком с дедом моим… Он (Довлатов – Авт.) сочинил такую ерунду, будто я попросил поправить шарж. Я бы никогда в жизни такого бы не сделал. Во-первых, я никогда шаржи не рисую…А я там такой хитрец-барыга: «Поправьте»… Он и Шагала вывел в плохом виде… Гони монету, и я как какой-то нахал…»

Таких претензий у довлатовским современников, попавших в поле писательского внимания Довлатова, было немало. Так что если вы действительно хотите узнать, как было на самом деле, то книги Довлатова для этого не годятся. Это не журналистика и даже не мемуаристика. Это литературные фантазии. Так Хармс писал о Пушкине или о Гоголе. Так позднее сотрудники журнала «Пионер» Наталья Доброхотова-Майкова и Владимир Пятницкий сочинили цикл «Весёлые ребята», иначе говоря - литературные анекдоты типа: «Однажды Пушкин решил испугать Тургенева и спрятался на Тверском бульваре под лавкой. А Гоголь тоже решил в этот день испугать Тургенева, переоделся Пушкиным и спрятался под другой лавкой. Тут Тургенев идёт. Как они оба выскочат!..» И далее в том же духе. Достоевскому в «Весёлых ребятах» исполняется 150 лет, и он отмечает юбилей не без размаха, пригласив всех русских классиков (все пришли бритые, включая Толстого, Гоголя, Пушкина и Толстого, только у Гоголя усы пририсованы). Все русские классики сели играть в вист. Сдавал Лев Толстой. У каждого оказалось по пять тузов. Что за чёрт?..

В общем, по таким литературным анекдотам изучать историю русской литературы было бы неразумно. Как и предъявлять претензии к авторам таких литературных анекдотов.

И здесь есть вторая опасность: приписать Довлатова если не к числу остроумных мемуаристов, так хотя бы к тем, кто сочинял байки и анекдоты. Среди недоброжелателей Довлатова достаточно тех, кто считает Сергея Довлатова всего лишь легковесным автором баек.

Иосиф Бродский, знавший Довлатова с юности, говорил, что «он стремился на бумаге к лаконичности, к лапидарности, присущей поэтической речи: к предельной ёмкости выражения…»

Действительно, в довлатовских текстах есть много самоограничений, присущих не прозаикам, а поэтам. Но невнимательному читателю они в глаза не бросаются. Форма анекдота сбивает с толку, словно вода, выталкивая пробку к поверхности.

Бродский по поводу лаконизма Довлатова говорил: «Выражающийся таким образом по-русски всегда дорого расплачивается за свою стилистику. Мы – нация многословная и многосложная. Мы – люди придаточного предложения, завихряющихся прилагательных…»

Вот чего у Довлатова не было, так это «завихряющихся прилагательных». Он писал коротко о важных вещах, часто облекая это важное в анекдотическую форму, для которой краткость не то что сестра, а родная мать.

Сцена из спектакля «Невидимая книга».

На прошлом фестивале «Заповедник» был показан спектакль псковского драмтеатра «Человек, обречённый на счастье» режиссёра Бориса Бирмана (в главной роли - Всеволод Цурило). В том спектакле было много удачных сцен, но он противоречил довлатовской краткости.

 Из множества коротких, лёгких, но совсем нелегкомысленных историй создали нечто огромное четырёхчасовое (спектакль закончился около полуночи), словно бы подтверждая тезис Бродского о многословной и многосложной нации.

«Чего билету пропадать, давай, Довлатов, поплыли»

В этом году на фестивале искусств «Заповедник» запланирована выставка автолитографий и графики Александра Стройло с вызывающим названием «Довлатов и Ленин». Причём Стройло предстанет не только как художник, но и как автор двух рассказов. Они принадлежат к тому же жанру литературных и окололитературных анекдотов. В литературном мире, как в советской радиопередаче «Клуб знаменитых капитанов» могут пересекаться и взаимодействовать кто угодно: Робинзон Крузо и Лемюэль Гулливер, жюльверновский Дик Сэнд и каверинский Саня Григорьев, гриновский Артур Грэй и Тартарен из Тараскона Альфонса Доде.

Стройло лет тридцать назад придумал, что Довлатов бывал в Пскове не только тогда, когда ездил из Ленинграда в Пушкинские Горы. Александру Стройло захотелось, чтобы Довлатов прибыл в Псков водным путём – из Тарту через Псковское озеро на «Ракете». У Стройло сказано: «Довлатов не планировал поездку в Псков, он пошёл на пристань провожать продолжавших дискутировать структуралистов о том, может ли структура функционировать эмпирическим образом, по дороге один из них куда-то отошёл по нужде, где его повязала милиция, как ни как центр города, времени вызволять товарища не было…»

Довлатовым заполнили брешь («Чего билету пропадать, давай, Довлатов, поплыли»). Александру Стройло захотелось, чтобы Довлатову в Пскове вырвали зуб, после чего он оказался неподалёку от музея Ленина «Домик «Искры», расположенного на Плехановском посаде («Пойдём в Плехановский посад, там в овощном магазине работает мать моего приятеля, душевная женщина…»)

Нет давно того овощного магазина. Как нет и того Плехановского посада. Заасфальтировали булыжную мостовую вблизи музея, безжалостно снесли многие деревянные дома и понастроили всего понемногу - разномастного. В августе 2017 года неподалёку с пафосом открыли розовое здание в колониальном стиле – здание прокуратуры Псковской области. На другом конце Плехановского посада вместо общественной бани на берегу реки Псковы появился католический храм. А у Александра Стройло на его графических работах Плехановский посад ещё прежний. Деревянные палисадники, одно- и двухэтажные домишки, провинциальные картинки позднесоветской поры (красные флаги, дыру в крыше прикрывает огромный транспарант «Решения XXI…»)… Решения очередного партийного съезда в жизнь не претворили, но кое-что сохранилось.

Чтение книг Довлатова при желании можно использовать, как возможность перенестись в несуществующую уже страну. Отчасти это было сделано в спектакле «Заповедник», который показали в Пскове семь лет назад (См.: А. Семёнов. Народная тропа забита до отказа // pskovcenter.ru, № 19 (56), 19-25.05.2010)

Брюки-клёш, портвейн, Анна Герман… Даже Пушкин начинал петь песню из репертуара Джо Дассена (при этом временами хрипел почти как Высоцкий). В том спектакле режиссёра Василия Сенина Всеволод Цурило играл графомана Потоцкого. Однако фестиваль искусств «Заповедник» - это совсем не только способ погрузиться в эпоху советских семидесятых.

«Потому так легко читать Довлатова, что писал он трудно и медленно…»

Отчасти, Довлатов – повод, чтобы познакомиться с современным искусством, созданным уже после смерти Сергея Довлатова. Например, фестиваль «Заповедник» - это хороший повод посмотреть новое российское кино, к Довлатову никакого отношения не имеющее (в прошлом году Павел Лунгин до всероссийской премьеры здесь же представлял «Даму Пик», а в этом году в областной филармонии покажут фильм режиссёра Бориса Хлебникова «Аритмиия» (Гран при XXVIII Открытого российского кинофестиваля «Кинотавр», приз за лучшую мужскую роль и приз зрительских симпатий). Состоится встреча с создателями фильма. Это будет 16 сентября, после того, как участники фестиваля вернутся из Пушкинских Гор, где запланированы спектакль-прогулка по дороге от автобусной станции в Пушкинских Горах до дома, в котором жил Довлатов в Березино (режиссёр Талгат Баталов), вручение премии лучшим экскурсоводам, фуршет на газетах…

Кадр из фильма «Аритмия».

А 17 сентября в Пскове лекцию прочтёт Лёха Никонов (лидер группы «Последние Танки В Париже»). Псковские зрители ещё не забыли шумную панк-оперу и спектакль-манифест «Медея» Джулиано Ди Капуа, в котором лидер «Последних Танков В Париже» выступил как автор песен («Виновны те, кого тиран укажет. // А дальше снова пиво, водка, домино... // Такая жизнь…».

Довлатова многие тоже норовят поместить в узкий круг, в котором доминируют пиво и водка. Благо временами автор «Заповедника», «Зоны», «Компромисса», «Чемодана», «Ремесла», «Невидимой книги» и т.д. пил много и себя не жалел. На волне посмертной популярности появилось множество его эпигонов. Но их тексты большей частью скучны, хотя там тоже герои много пьют и пытаются шутить. Эпигоны ухватились за форму, но от них ускользнуло содержание. «Успех Довлатова – результат кропотливого труда, проделанного в тайне от читателей, - сказано у Александра Гениса в эссе «Сад камней». – Потому так легко читать Довлатова, что писал он трудно и медленно… У Довлатова не найдёшь случайных фраз, у него нет словесной ваты, предназначенной для заполнения пустот в сюжетном построении».

У эпигонов же Довлатова почти все слова – случайны.

Организаторы фестиваля не спешат предъявлять полный список участников (какие группы приедут? сможет ли приехать в Псков на показ фильма «Нелюбовь», а точнее перелететь океан прямиком с кинофестиваля в Торонто кинорежиссёр Андрей Звягинцев? (См.: А. Семёнов. После конца света // «ПГ», №21 (843) от 07.06.2017)). Пока что понятно, что в программе есть спектакли, кинопоказы, лекции. выставки, концерты…

А закроется фестиваль комедией Александра Вампилова «Старший сын», написанной ровно пятьдесят лет назад (петербургский театр «Мастерская», режиссёр Григорий Козлов).

***

В Пскове и окрестностях живёт дружная команда недоброжелателей Довлатова, для которых любое упоминание фамилии автора повести «Заповедник» - это очередной, но неединственный повод, чтобы поговорить о «засилье евреев и кавказцев», «эмигрантов, продавшихся госдепу и ЦРУ»… Русский же писатель Довлатов был наполовину еврей, наполовину армянин, работал на американском «Радио Свобода». Отличная мишень. К тому же, писал он подозрительно просто («Сложное в литературе доступнее простого», - как-то сказал Довлатов). Так что в середине сентября тем, кого бесит любое упоминание Довлатова в прессе и на афишах, будет, о чём поговорить. И вволю побеситься они тоже смогут.